Демид выбирает меня, раз за разом. Идет против всех устоев семьи, которые вкладывали в его голову на протяжении нескольких десятилетий. То, как поступает мужчина – действительно предательство.

И он идет на это ради меня.

Лучшее доказательство того, насколько у него серьезные намерения.

Возле одной из машин я замечаю Марису. Она явно колеблется, хочет подойти. Отворачиваюсь, давая понять, что не нужно мне её оправданий. Но девушка не понимает посыл.

– Привет, – нерешительно замирает рядом. – Лиз, я хотела поговорить… Мне правда жаль, что так получилось. Если бы я…

– Мне не интересно, – произношу спокойно, встречаюсь взглядами. Эту связь отрезать получается легко, без сожалений. – Правда. Хочешь прощения? Ладно. Прощаю, отпускаю тебе грехи. Можешь жить дальше и не переживать. Я просто не хочу с тобой больше общаться. Неужели это настолько сложно понять?

– Но Демида ты приняла обратно!

– Он мой муж, – пальцами поглаживаю место, где когда-то было кольцо. – Его мотивы я могу понять, Марис. Твои – никогда.

– Я хотела тебе всё рассказать! У меня не было выхода, но если бы я могла…

– Но ты не рассказала. У Демида была причина сделать мне больно. У тебя какая? Выйти замуж за моего мужа?

– Ты не жила в моей семье, тебе не понять. Для меня это был единственный выход. Но я никогда не хотела потерять нашу дружбу.

– Хочешь совет? Последний, дружеский. Воспользуйся шансом и уезжай. Или не жалуйся, что у тебя сложная семья.

Я поднимаюсь на ноги, Демид как раз заканчивает говорить с матерью. Мариса что-то ещё пытается донести, но я уже не слушаю.

Может, действительно она была в отчаянии. Может, тайком была влюблена в моего мужа. Но сейчас мне откровенно плевать. У Марисы есть шанс что-то исправить. А как она поступит – уже её проблемы.

Юсупов выделил ей неплохую сумму, помог организовать обучение заграницей. Если девушка действительно хочет начать жизнь заново, то воспользуется этим шансом.

У меня на счету сумма тоже увеличивается постоянно. Словно Демид пытается увеличить цифру до таких масштабов, чтобы я больше никогда не сомневалась в своих возможностях, не переживала о деньгах до конца жизни.

– Всё в порядке? – спрашивает, обнимая меня. – Мариса сказала что-то лишнее? Ты выглядишь расстроеной.

– Нет. Просто поговорили. Поехали? Или ты решил заехать на поминки.

– Домой.

Домой – не совсем точно. Просто Демид обосновался в квартире, которую сам когда-то мне и нашел. Нашу старую он продал, выбрал новую. Мы не обсуждаем лишнее, не строим далекоидущие планы.

Просто я знаю, что в новом доме уже готова детская. И там огромные книжные полки в гостиной, куда идеально поместятся мои справочники по медицине. А ещё эта новая квартира – буквально через дорогу от моей больницы.

Но…

Никаких планов, конечно.

– Это не справедливо, – Демид распускает галстук, бросает его на стол. – Отец слишком легко отделался. Он должен был расплатиться за всё, а не умереть от сердечного приступа. Ублюдок.

– Прекрати, – прошу, обхватывая любимое лицо ладошками. – Ты ведь знаешь, что ты не обязан ненавидеть его? Ты можешь злиться, но и скорбеть из-за утраты. Он был твоим отцом.

– Он был ужасным человеком, – Демид тянет меня ближе, усаживает на свои колени. – Он угрожал тебе, Лиз. Черт, он мог убить тебя!

– Я знаю. Знаю! Но не хочу, чтобы мой… Чтобы ты жил этой ненавистью дальше. Всё позади, – перебираю его волосы, целую в уголок губ. Тяну чужую ладонь к животу. – Чувствуешь? Наш малыш согласен со мной.

– Я тоже не рискую с тобой спорить.

Я чувствую, как мужчина медленно расслабляется. Выдыхает, отпускает весь этот ужас. Юсупов не показывал, но я знала, что он постоянно переживал. Подстраховывался, чтобы больше никто мне не навредил.

Сейчас последняя угроза исчезает.

– Я хочу спать, – произношу вечность спустя. – Ты… Останешься или поедешь к себе?

– Останусь, естественно. Хотя все ещё не могу поверить, что ты смогла простить меня.

– Я не простила. Но пока ты покупаешь мне ягодные букеты – я готова тебя терпеть.

Демид улыбается, знает, что я имею в виду совсем другое.

Я знаю, что он знает.

Но оба молчим.

И в этой тишине намного больше правды, чем мы могли бы сказать.

Бывает так, что болезнь сильнее любых лекарств. Не убить антибиотиками, не вырезать под анестезией. Она только разрастается, крепнет. Живет.