Невольница драконов. Семь дней на любовь

В тексте есть драконы, мжм, многомужество, очень страстно

— Так, ладно, я в уголке постою, а вы пока разбирайтесь, — попытка слезть с чужих рук не увенчалась успехом, и я вновь понуро затихла, от досады скрещивая руки на груди.

Выбирать не буду. Сейчас же попросят.

— Выбирай! — вновь рявкнул обсидиановый, но я уже не впечатлялась, отрицательно мотнув головой.

Видела, оценила, но второй раз этот голос не подействует.

— Я пас. Разбирайтесь сами. Мне в принципе все равно, кто из вас бесперспективно проведет ближайшие семь дней наедине со мной. Эй, лунный! Не трать время, я заранее отказываюсь от всего, что ты предложишь!

— Только этого не хватало, — нырнув в ближайшую подворотню, я ловко перепрыгнула через гору коробок и притаилась.

Темный внушительный силуэт появился со стороны улицы и хищно вытянул голову, шумно задышав и пробуя воздух на вкус.

Чует.

Вот дьявол!

Бежать больше было некуда. Я вжалась в холодную стену, пытаясь с ней слиться, и задержала дыхание.

В прямом смысле. Совсем.

Проще было задохнуться насмерть, чем дать этому чешуйчатому себя поймать.

— Я знаю, что ты где-то здесь, огонечек.

Тихий, но пронизывающий до костей бас эхом отразился от голых каменных стен и вернулся импульсом мне в грудь, заставляя сердце биться куда чаще, чем нужно.

Тоже очень и очень зря.

Чувства у них обострены до предела, особенно в такой важный период, как предстоящие дни «последнего тепла», когда всем драконам просто до трясучки, на уровне плоти требовался их огонь — а я была его носителем по праву рождения.

Угораздило же!.. И если в обычные дни нужно было только обходить властвующую расу стороной, то в последнюю неделю слетья приходилось буквально прятаться, позволяя себе только иногда выйти из дома за провиантом, чтобы не помереть с голоду.

Как назло, в оглушающей тишине заурчал мой пустой с самого утра желудок, и я даже не успела разозлиться на предателя в собственном теле, как меня схватила крепкая рука и вытянула вверх, огласив окрестности громким и торжествующим:

— Попалась!

— Отпусти! — взвизгнула и что было сил впилась зубами в вытянутую вверх мужскую руку. Да вышло так сильно, что, кажется, я прокусила плотную ткань сюртука, ощущая на зубах тонкие частички ниток.

— Вот еще, — фыркнуло чудовище, не обратив даже малейшего внимания на мой отчаянный шаг.

С присущей драконам легкостью наглец перекинул меня через собственное плечо и с видом победителя пошагал прочь из темной подворотни, заставляя меня неуклюже биться лбом о твердую как гранит спину и неловко хвататься руками за штаны, угрожая опозорить мужчину при всем честном народе.

И поделом ему! Только вот и на это он вряд ли внимание обратит, настигнув наконец объект своего вожделения.

— Помогите! — заорала я, но, как и ожидалось, никто даже бровью не повел.

Все правильно.

Дракон тащит добычу в свое логово, и ради приличия добыча делает вид, что однозначно против этой затеи — или же сопротивляется по-настоящему. Парочка громких фраз, бурная ссора, и вот все, уже довольные или не очень, наконец уединяются, исчезая для мира на ближайшие семь дней.

— Спасите!

На задницу по-хозяйски опустилась ладонь, сжимая мягкое полушарие в очень откровенном контексте. Судя по всему, этот наглец уже не сомневался, что добрался до желанного приза и теперь никто не в силах помешать ему остаться с трофеем наедине.

— Эй!..

Замахав ладошками, попыталась отбить нахалку от своей мягкой точки, но попытка не увенчалась успехом, и меня ощутимо встряхнули, сильнее свешивая вниз головой.

— Ну тошнит же! — пожаловалась я, жалобно застонав. — Пусти! Сама пойду.

— Врешь? — спросило чудовище, и я невольно кивнула.

Нельзя врать драконам.

Они все чуют и страшно беснуются, когда знают, что им солгали. Правильнее всего было не шутить с их тираническим требованием, иначе не сносить голову на плечах. А в моем случае — остаться с наглющими лапищами, где им заблагорассудится.

— Тогда не пущу. Опять сбежишь.

— Сбегу, — понуро подтвердила я и добавила. — Но тошнит, правда. Хотя бы переверни. Пожалуйста.

Дракон остановился, видимо, в размышлении. Решившись, все-таки развернул мое бренное тело в руках, меняя позу и позволяя обхватить себя за шею.

Теперь мне было видно его лицо в мельчайших деталях, от вида которого стало ясно, как белый день — с таким не договориться по-хорошему. Да, собственно, ни с каким драконом по-хорошему не договориться!.. И этот не исключение.

Хмуро сдвинутые черные брови придавали и без того тяжелому взгляду мрачности. Тонкие крылья ровного носа слегка подрагивали, подсказывая, что дракон продолжает пронюхивать воздух — или меня. Рот был так же суров, как и четкая линия скул, о которые можно порезаться, неаккуратно обведя пальцами.