— Т-ты в-вернулся! — Запинаясь в словах, не думая, на радостях висну на крепкой шее психа. Прижимаюсь, ощущая успокаивающий запах хвои и вишни. — Вернулся!

Отмер псих практически сразу, отцепляя меня от себя и увеличивая расстояние. При этом аура от него исходила такая жуткая, что инстинкт самосохранения завопил и заматерился в голос.

— П-прости?! — поняв, что я только что сделала, тихо говорю, делая пару шагов назад.

Алые глаза опасно сузились через пару секунд, а приметная серьга внезапно начала переливаться темно-фиолетовыми всполохами.

«М-магия?!» — подсказывает интуиция. — «Магия психа выходит из-под контроля».

Она давила на плечи, пугая, принуждая упасть на колени и не шевелиться. Тени будто удлинились, нависая, ожидая приказа…

— Идиотка. — Полураздраженный рык, и все прекратилось. Хотя в воздухе все ещё присутствовали мелкие осколки маны психа, которые вновь готовы были ожить по первому велению своего хозяина. — Тупорылая че-еловечка!

Я так и стояла на коленях, тяжело дыша и подрагивая всем телом.

«Ещё немного и…»

Если бы псих вовремя не взял себя в руки, то случилось бы что-то поистине ужасное… да, ужасное.

«… когда тени начали оживать и пировать…» — вроде бы так старик сказал?

Так вот, мною так же сейчас чуть не закусили…

— П-почему? — Слезы сами собой накатились на глаза. — Тебе так противно, что ты захотел меня у-убить?

Впервые я ощутила от психа такое разрушительное ненаигранное желание меня лишить жизни. Яростное. Первобытное. Оглушительное.

Впервые ощутила себя реальной добычей. Словно у хищника на ладони, которая вот-вот захлопнется и раздавит меня.

Псих ничего не ответил, лишь сжал челюсти посильнее и просто смотрел алыми, как кровь, глазами. И я почувствовала себя ничтожеством. Червем. Мерзким. Отвратительным.

Будто отмерев от какого-то транса, псих молча достал из своего рюкзака большой кулёк и бросил на землю рядом со мной. А затем, покопавшись ещё немного, кинул знакомую баночку с той чудотворной мазью.

— Сиди здесь. — Леденящий тон, не терпящий каких-либо возражений. — Надеюсь, ты меня поняла, блаженная.

Псих исчез в черном мареве. Вновь оставляя меня совершенно одну. Плачущую, совершенно разбитую.

— П-почему? — захлебываясь в соленых слезах, спрашиваю в пустоту. — За что?! Я ведь пр-росто об-бняла.

Даже из-за той пощечины он не был так взбешён. А тут…

— Н-не п-пп-понимаю…

***

Он вернулся глубокой ночью. Все такой же мрачный, с потерянным мной плащом в руках своих. Тогда как его магия вновь стала вырываться наружу, заполняя пространство и давя, давя на меня.

Я же сидела на земле, привычно подперев спиной одно из деревьев, и, не двигаясь, наблюдала из-под опущенных ресниц за психом.

Такой он пугал до дрожи. До первобытного ужаса. Интуиция вопила, что оборвать мою жизнь он может легко, даже не заметив этого.

Теперь я понимаю, почему старик так боялся альв. Прекрасно понимаю, полностью ощутив на своей шкуре всего лишь слабые отголоски мощи.

«Да, слабые отголоски. Ведь псих до сих пор держит её в узде».

Но она по капле вырывается во внешний мир из-за негативных эмоций своего хозяина.

Уверена, сейчас все обитатели леса бегут в совершенно противоположную сторону от нас.

«Была бы такая возможность, с ними бы побежала. На равных. Куда угодно, лишь бы подальше».

Псих разводит стоянку быстро и привычно. А затем садится у костра и, достав блокнот и белое перо, начинает что-то рисовать. Аккуратно и вдумчиво. Блики от костра подсвечивают не по-человечески красивое лицо. И глаза.

— От тебя кровью и крысами разит, — раздражённо говорит он, не поднимая взгляд и не отрываясь от своего дела. — Премерзкое сочетание.

Я молчу. Не потому, что такая вся гордая. А потому, что от холода губы не шевелятся. Удивительно, как я ещё от переохлаждения не померла. Тело не чувствую. Вот вообще. И боль в ноге.