Ирина неосознанно коснулась груди. Того места, где с самого Нового года всегда висел этот кулон. Из ее глаз потекли слезы.

— Ну-ну, — по-отечески похлопал ее по руке Мотя. — Не надо сырость разводить. Кажется, все в целом неплохо!

Он требовательно посмотрел на Андрея, на кофейник. Андрею ничего не оставалось, как налить чашку кофе. К счастью, еще горячего. Поставил на стол сахарницу, достал молоко.

— Нет-нет, — засмущался Мотя, — мне черный. Вот если есть печенье…

Андрей задумался на секунду:

— Извините, — отрицательно мотнул головой.

— Ну и ладно, — снисходительно улыбнулся добрый еврейский старичок. — И так сойдет, — он шумно отхлебнул. — Сегодня ночью три фуцина попали в больничку! — начал он весьма бодрым тоном. — Один даже в реанимации, — Мотя еще раз сёрпнул кофе, посмотрел на Андрея. — У него пары пальцев на руке не хватает! Старая травма, — махнул он рукой, — не вчерашняя.

Иринка вздрогнула. Мотя сделал вид, что не заметил, продолжил:

— Чуть живой, а упорно твердит: выпил, упал, очнулся, тут лежу, — еврей развел руками. — Ничего не помнит, адиёт такой! — Мотя поставил почти пустую чашку, пожевал губами. — И к Моте тоже приходили, — он кивнул головой, вздернув брови. — Пришли, значит, все такие уважаемые, и шо б вы думали? — посмотрел на Иришку с Андреем. — Говорят, мол, твои, Мотя, люди, беспредел устроили! — хозяин конторы покачал головой. — А я им: «А кто ж устроил-то? Мотя разве устроил? Мотя — честный еврей! У него подрезали девочек, так он послал своих мальчиков принести их в обратный зад! А вас тут-таки вообще не стояло!» — старый еврей оживленно махнул рукой, потом вроде как вспомнил что-то, осекся. — Мотя много говорил, — еще один внимательный взгляд на Андрея. — Всем. И блатным, и мусорам. Мотя знает, что говорить.

Хозяин потер пальцы характерным жестом. Андрей обреченно закрыл глаза. Все. Он на крючке.

— Таки вот! — Мотя оживленно поерзал на стуле. — В общем, те шлимазлы, что в больничке лечатся, те будут упорно твердить, шо шли, упали, очнулись, гипс! А вы, — тут уже без всякого кривляния матерый сутенер посмотрел на Андрея: — вы теперь Моте должны. Если, конечно, жить хотите.

— Что должны? — сиплым голосом спросил Андрей.

— Не хрипи! Много не попрошу! — отвернулся, вроде сплюнул. — Хороший ты человек. Кофий вот вкусный держишь, — еврей потер руки. — Работать будешь! — тяжело посмотрел на Андрея. — Так, как я скажу, а не так, как ты хочешь! А то, — всплеснул руками, — виданное ли дело! Бабы тебя по две недели ждут! Ты, дорогой мой, кучи денег меня своими капризами лишаешь!

— Мотя, — сдавленно прошептал Андрей, — дай доучиться. Два месяца.

— Дам, — после длинной паузы ответил еврей. — Знаю я, из каких помоев ты выкарабкивался. Доучивайся, — и уже строго: — Два месяца! А потом будешь работать столько, сколько надо мне!

Посмотрел на бледную Иришку, продолжил елейным голосочком:

— Куколка-то твоя не жадная, она же с другими дамами поделится?

Ирина понимала, что ее ответа не требуется. Сидела, обхватив себя руками, смотрела в одну точку широко раскрытыми глазами.

— Это все? — откашлявшись, уточнил Андрей.

— А тебе таки мало? — с усмешкой спросил Мотя, проследил за взглядом Андрея, протянул: — За шиксу свою боишься? Да что с нее взять, когда она быстрей подохнет, чем мужику хорошо сделает! Хотя, — скептически прищурился, — вот тебе, наверное, делает, раз ты за нее и бабки все спустил, и так подставился, — внимательно, аж склонив голову, посмотрел на Иринку, вздохнул. — Похоже, точно поперек, — поднялся уходить, уже в коридоре обернулся: — Как фотокарточку снова красивой сделает, пусть в зал выходит. Митрич говорил, хорошо на нее идут.

Сказал это, развернулся и безо всяких прощаний вышел. Андрей прошел за ним, закрыть квартиру.

Вернулся на кухню задумчивым. Мотя ничего не сказал про процент. Он нормально оставлял работникам, но так это он не жадничал, пока Андрей свободным был. Сейчас он вообще не был уверен, что ему платить будут.

Посмотрел на Иру. В одно мгновенье забыл про деньги, упал перед ней на колени, сжал ее руки:

— Ты что? — ее трясло, по-настоящему трясло, из глаз лились слезы. — Ира, — пытался обнять, — Ира, успокойся! Все хорошо!

— Да где ж хорошо! Что хорошего? — она кричала. — Что я тебе принесла хорошего?! Одни проблемы! Ты все из-за меня потерял! Ты будущее свое из-за меня потерял. Андрей, это же рабство!

— Да кто тебе сказал такую хрень?! Как работал, так и буду работать, только еще и в будни. Ты что?

— Андрей, за что я тебе? Я же наказание, от меня одни неприятности.

— Не смей так говорить! — обхватил ее лицо ладонями. — Слышишь? Не смей!

— Андре-ей, — она упала ему на грудь, сотрясаясь в рыданиях. — Это все мои танцы… Все из-за танцев. Я же с матерью из-за танцев поссорилась. Избили, унизили из-за танцев, и тебя вот на рабство обрекла, тоже из-за танцев.

— Ира! Прекрати! Я прошу тебя! Это не так! — обнимал ее, пытался успокоить, но понимал, что делает только хуже. — Ира, я прошу тебя! Ира, — просто уткнулся носом ей в волосы, замер, а она так и тряслась, в уже беззвучных рыданиях.

Общий чат.

Андрей: Мужики, вас Мотя на разговор не вызывал?

Рыжий: Нет. На штраф поставил за сброшенный заказ, но об этом не парься.

Андрей: Я отдам.

Рыжий: Бля! Я сказал не парься!