Одна осечка – я труп сию секунду.

– Не выдержу, – рука дрогнула на двери, а я задержала воздух, – начну – не смогу.

Так, спокойнее, Сима. Он еще мыслит. Причем в сторону, как не сделать Симу обедом и не сдохнуть, так что нет причин паниковать прямо сейчас. Думай. Палец тут же скользнул в дверную щель, уйдя в нее полностью. Похоже, сантиметров пятнадцать, может, двадцать толщиной.

– Так, хорошо. А если я сама сцежу немного, – слово «кровь» не слетает с губ, оставаясь на кончике языка.

– Не имеет значения, – хрипит он.

Кулак сам врезается в металлическую поверхность, а я разворачиваюсь на пятках, уперев руки в бока. Злость сейчас – прекрасный выход не поддаться страху. И я позволяю ей раскрутиться на полную катушку, до дребезжания нервов. До колотуна на кончиках пальцев. Очень хорошо. Жертва так себя не ведет.

– Окей, майор. Я слушаю твои предложения. Кто тут главный, в конце концов?!

Стены больше не давят – они поглощают нас обоих. Я чувствую это. Как здесь растворяется в слоях пыли человек и вампир. Мы оба в отвратительном положении. Это только в фильмах жертва вампира умирает в эйфории. Знаете, в чем прикол? Во внушении. Которое на меня не действует. Когда в тебя вцепляется пасть, полная «конусообразных клыков», ты не бьешься в оргазме. Зубы вампира устроены таким образом, чтобы порвать как можно больше сосудов на своем пути. Поэтому каждый оснащен зазубринами, как на рыбацком крючке. Когда жертва пытается вырваться – он лишь сильнее застревает, попутно разрывая дополнительные ткани. Эффект скорее сравним с укусом собаки.

У которой сорок два зуба .

Что за бред. Ни с чем он не сравним.

Как, справедливости ради стоит отметить, и выпитые литры 47-й сыворотки. Хотя нет, тут есть достойное. Серная кислота. Вампир растворится изнутри в агонии, которую сложно себе представить. Его ткани будут медленно разлагаться, принося мучительную боль, цепляя другие, превращая внутренности в желе. Я точно знаю. Именно такими мыслями успокаивала себя считая, что Самсон погиб так. В агонии. Сгорая заживо изнутри.

– Моему предложению, schatz, ты предпочтешь смерть, – сквозь хрип выдает майор, запрокинув голову.

Жмурюсь, чтобы не видеть. не позволить картинке достичь сознания, но она уже мчится, раздражая нейроны. Проецируя в мозг то, что своими корявыми ручонками открывает дальний шкаф страхов. Просто показалось. Игра света, ничего больше. Тут же темно, как в склепе, а лампочка особо не помогает. Тень на лице вампира. Не было там никаких клыков, очертания которых проступают сквозь кожу, а кончики касались друг друга из-под растянувшихся губ. Почерневших вен, от самой шеи, по всему лицу и рукам, с застоявшейся кровью. Покрасневших радужек и приподнятых уголков верхней губы.

Показалось.

– Говори, – нервно облизнув губы, сжимаю руки в кулаки.

Сердце уже не удержать, оно срывается в истерике, стараясь вырваться из груди и убежать отсюда подальше. Рык вампира и грохот удара о стену, что тут же поднимает град пыли от оставшихся кусков отделки на потолке. Чувствую, как дрожит нижняя губа, и тут же закусываю ее. Все плохо. Очень плохо, мать его.

– Они должны убедиться, что получилось, – рычит вампир, а я втягиваю голову в плечи, чувствуя, как кровь застывает в венах, впиваясь ледяными осколками в кожу, – не знают, сколько, – его голос срывается на хрип, а я судорожно киваю головой.

– Да, все верно, они точно не знают, за сколько ты умрешь, если такое случится. Потому что даже мы не знаем, – голос предательски срывается в конце, – давай быстрее уже, что ты придумал.

– Я укушу тебя, schatz, и мы банально разляжемся на полу, оставив друг другу пару синяков, – скрипит вампир зубами, – но для этого мне нужно успокоиться.

О, да. Капитан очевидность. Я в курсе. Но язвить голодному вампиру не решаюсь, медленно киваю снова, восстанавливая дыхание.

– Пока мне все нравится. Только не понимаю, – остаток фразы теряется в моем возмущении.

Медленно же до меня доходило. Рот изумленно распахивается, а я все силы трачу на то, чтобы поднять челюсть. Черт, я же знала это с самого начала, но это… мерзко. Отвратительно. Это. Вдох застревает в глотке, вызывая кашель. Я просто не смогу. Глаза печет, а грудь разрывает страх, тут же пускающий щупальца по всему телу.

Дать другой выход желанию. Голоду. Вот о чем говорит вампир.

Они не люди. Их чувства работают по-другому. Многие представители человеческой расы после секса хотят есть. Потому что он сжигает калории, а после физической нагрузки всегда тянет что-нибудь заточить. У вампиров иначе. Секс дает выход инстинкту хищника, при этом притупляя голод, так как кровь вновь приходит в движение, насыщая тело кислородом. Да, через пару часов после необходимо получить новые клетки, но появляется время. Вампиры любители различных экспериментов, оргий в том числе, из-за этого. Это как допинг перед охотой. Забегом.

Все это проносится в голове сухим текстом собственных исследований. Набранным печатным текстом отца. Отдаленно в сознании. Потому что это не может быть со мной.

– Слушай, дело даже не в том, что я, – глотку режут слова.

Черт, я даже сказать этого не могу! Медленный выдох. Перед глазами пляшут пятна, и я благодарна им.

– Разве ты сможешь? – наконец выдавливаю из себя. – Я для тебя сейчас пыльный, грязный, вонючий пакет крови, – взгляд касается невозмутимого лица вампира а догадка сжимает желудок, – ты с самого начала это планировал?!