Нам кучу денег отвалили и еще накормили бесплатно. А потом опять пришли полицейские и увели нас под конвоем в детскую комнату. Ох, и перетрусили же мы! Злющая тетка в форме давай нас допрашивать. Сколько мы денег насобирали? Как долго шляемся? На кого работаем? Где сообщники? Алика мы не выдали. Хотя вскоре он сам явился. Его тоже замели.

– Из-за тебя нас теперь в тюрьму посадят, – прохрипел я со злостью.

Патти захныкал. А бессовестная Ника опять взялась за свое.

– Русские копы какие-то тупоголовые. У нас в Ирландии этот приемчик срабатывал безотказно.

– Дура, – возразил я, за что тут же получил локтем в бок. Уй-я! Локти у нее железные что ли! Костлявая, как скелет.

– Перестань реветь. Распустил слюни.

Патти тоже получил удар в ребра.

Вдруг влетает мама, взъерошенная вся, красная, жуть. Веером машет, как заведенная, будто сквозняк. А в руках у нее почему-то доллары. Это она папу пришла выручать. А дяденька-полицейский вежливо так ухмыляется и спрашивает:

– Это не вы случайно в автокатастрофе погибли?

– Что за фамильярность такая…

И тут мама увидела нас, чуть в обморок не грохнулась. Только дяденька-полицейский ее вовремя водой окатил.

– Значит так, детей в интернат для трудновоспитуемых. Родителей под суд.

– Да как вы смеете! – обиделась мама. – Да я вас!.. Да вы знаете, кто мой муж!..

– Знаю. И потому кричать не советую и руки распускать тоже. Тут одну старушку уже отправили, куда следует. Между прочим, за дачу ложных показаний и взятку на посту можно загреметь…

– Домой хочу! В Ирландию! – завопил Пат.

– Ирландская Республиканская Армия никогда не сдается! – подхватила Ника, вскочила и ткнула в полицейского пальцем. – Берегитесь! Все равно победа будет за нами! Это я вам говорю, потомок великих ирландских королей!

Полицейские быстро смекнули, что дело терроризмом пахнет. Такой тут переполох начался, аж страшно стало. Аэропорт отцепили, все обыскали с собаками, включая нас. Но самое смешное, что кончилось это безобразие на удивление мирно. Появился папин друг из института, видимо много он папе задолжал, если смог вызволить нас всех и даже Макинтошек, хотя Ника еще долго кричала полицейским:

– Мы вам устроим революцию!

У меня никогда в жизни не было такого ужасного, противного, дурацкого, невыносимо-чудовищно-душного дня. Жарища страшная. Нервы на пределе. Зато я понял, что аэропорты не очень-то уважаю. Здесь нужно все время ждать: когда самолет починят, потушат на нем пожар, заново покрасят, почистят, помоют, снова что-нибудь починят, и каждый час гоняют тебя по взлетному полю туда и обратно. Мне это не понравилось, и другим тоже. К тому же папа явно не собирался нас развлекать и хоть как-то скрасить унылое пребывание в аэропорту. После всех утренних происшествий он вообще двигаться запретил, а сам в газету уткнулся. Тогда бабушка в знак протеста грохнулась в обморок, и ее отвезли в медпункт на каталке.

Мы слопали штук пятьдесят мороженого. В животе прямо все слиплось. Так прихватило, жуть! Мама потащила меня в туалет, Алик припрыгивал рядом со своей видеокамерой. Сказал, что снимает для достоверности жизни или что-то типа того. Это он на мне экспериментирует. Ну, ладно, Спилберг будущий, я тебе еще покажу!.. Самое интересное, пока меня на изнанку выворачивало, наш самолет вдруг собрался немедленно взлетать. И все пассажиры, которые с утра разъехались в отели, в одну секунду очутились у трапа и только нас дожидались. А мы как всегда опаздывали.

По опустевшему залу ожидания метался растрепанный папа, он рвал на себе волосы и в отчаянии издавал какие-то странные звуки. Мама сперва даже решила, что папа успел напиться в ее отсутствие. Но дело было в другом. Макинтошки куда-то удрали, как сквозь землю провалились. Бедные полицейские сбились с ног, пока искали. Честно говоря, они всю нашу чокнутую компанию видеть уже не могли, столько хлопот им даже VIP-персоны не доставляли, и киношные звезды. Снова пришлось отцеплять аэропорт, притаскивать злющих голодных собак. Обыскивать все сверху до низу. Макинтошки словно испарились. И самолет улетает!.. Маму целых полчаса приводили в чувство и отпаивали валерьянкой. Папа сдался и предложил плюнуть.

– Супер-экономичный рейс… – бормотал он, стоя перед мамой на коленях. – Дорогая моя, любимая, счастье мое, жизнь моя… Нью-Йорк, самолет, Бродвей, сейчас или никогда… Может, так надо? Вот и правильно. Что ни делается, все к лучшему. Неля, это не дети, я тебя предупреждал, это маленькие, ужасные, опасные чудовища. Они нам еще попортят нервы. Дорогая, пойми меня правильно, лезть в самолет с детьми Макинтошкиных – это самоубийство! Мы бы все равно потеряли их рано или поздно. Так лучше рано, чем поздно, любовь моя.