Тоненько вскрикнув, юноша картинно взмахнул руками, словно собираясь упасть в обморок, но затем, передумав, выдернул из прически шпильку и нацелил ее острие на рыжеволосую ведьму, которая упорно и медленно приближалась к нему, пожирая его удивленным взглядом.

– Это же ты! – ахнула вдруг она. – Парень Шильды! Эльф! Просто невероятно!

– Отстань от меня, чудовище! Я принц! Мой прадедушка убьет тебя, если ты коснешься меня хоть кончиком своего грязного когтя! А-а-а!..

Джилиана и правда хотела ткнуть кончиком своего длинного красного ногтя эльфа, но тот оперся спиной о каменную дверь и исчез, словно его никогда и не было.

Две черные змейки встали на хвосты и заглянули в лицо ведьмы, которая что-то мысленно им говорила, кивая головой.

– Да, Хельма. Это был его правнук. Я тоже видела кольцо с печатью, – подытожила беседу прабабушка и вздохнула, – все очень запутанно и странно. Мне нужно срочно во всем разобраться. Сегодня же улетаю в Дармшир на шабаш, надо посовещаться с дамами.

Черные змейки послушно оплели, наподобие браслетов, обнаженные запястья Джилианы.

– Идемте домой. Хватит здесь прозябать. Девочка выросла и примет вас. И заодно проследите за ней, пока меня не будет дома.

Сказав это, Джилиана переместила себя, змеек и Шильду в пыльную гостиную старого дома на Тенистой улице, покачнувшись от забытого чувства головокружения, которое неизменно сопровождает магическую телепортацию.

Кряхтя, она опрокинула в себя бокал заговоренного вина и приняла образ старой и неопрятной женщины, завернутой в порванную серую шаль, затем достала из кладовки метлу и вышла на улицу, словно намереваясь подмести двор.

В полночь.

Принц Вильмонтейльн метался по раззолоченной спальне, подбрасывая в воздух горсть заговоренных лепестков белых роз, чтобы отогнать злых духов, мертвецов и смертных.

Камердинер Его Наипрекраснейшего Высочества Фламиль безучастно наблюдал за попытками своего господина привязать себя шелковой лентой к деревянной ножке кровати. Он и не такое повидал, работая по заданию короля Аберона в Радужном дворце. В конце концов, чем бы принц ни тешился, лишь бы в траве и грязи не валялся – и на том спасибо.

– Вот! – радостно выкрикнул Вильмонтейльн. – Теперь никто меня не похитит! Фламиль, передай прадедушке, что я жив и здоров и жду его на летнем маскараде!

Небрежным мановением руки принц отпустил камердинера и попытался восстановить в памяти тот ужасный день, когда его впервые похитили – никакой связи между первым и вторым похищением не было.

Он всегда занимался одним и тем же на протяжении семи сотен лет: придумывал одежду, затем шил ее, примерял и снова перешивал, потом украшал и накладывал чары для износостойкости ткани и фурнитуры и никто и никогда не похищал его.

Это было просто неслыханно!

Его, самого прекрасного принца всех времен и магических народов, хотело коснуться какое-то рыжее и лохматое чудовище!

Правда, выглядело оно очень знакомым, но где в этом прекрасном мире он мог увидеть столь отвратительное создание?

Поразмыслив в тишине и покое, Вильмонтейльн вспомнил, что в замке прадедушки висел потускневший и изрядно съеденный молью фрагмент гобелена, на котором была изображена его невеста Джилиана Алроуз, с которой давным-давно произошел магический конфликт, закончившийся отменой свадьбы и смертью прадедушкиной любовницы, которая, по слухам, была смертной.

Прадедушка очень расстроился и начал воевать, чтобы заглушить любовную тоску, и время от времени, выпив зачарованного вина, стрелял из охотничьего лука в гобелен с изображением невесты Джилиана, неизменно попадая ей в голову. Вот эта изодранная ржавая голова с торчащими из нее черными стрелами напомнила принцу увиденную женщину, хотя это мог быть и ее призрак, ведь в том отвратительно мире, куда она его притащила, крайне мерзко и сильно воняло смертью.

В конце концов, Вильмонтейльну надоело сидеть привязанным к кровати, и он стал кричать, чтобы слуги развязали его, ведь он был совершенно беспомощен в своих нелепых объемных нежно-лиловых одеждах с тысячей застежек и дюжиной вложенных друг в друга рукавов, но на его зов так и никто и не пришел.

Вдруг тишину дворцового дворика разорвал скрежет мечей, дикие стоны, полные боли, а затем ржание коней и грозный утробный звук рога.

– Вильмонтейльн! Выходи на рыцарский поединок, подлый злодей и гнилая ветвь рода Белроуз! – выкрикнул знакомый до боли голос, заставивший принца содрогнуться.

– Гавелерон! Святые Небо и Земля! Он снова воскрес! Какая жалость, что его в прошлый раз задрал кабан на охоте! О, нет! Меня пришел убить собственный брат, а я одет совсем неподобающим образом для этой драматической сцены!