– Бабуль, что с ним? – тихо спросила Шильда у Джилианы, которая предупредила ее пред сеансом встречи с принцем, что волшебные существа на все реагируют иначе и несколько более эмоционально, чем люди.

– Если коротко, то наш гость в полном восторге, – с улыбкой прошептала прабабушка.

– Не похоже, – буркнула ей в ответ девушка, наблюдая за тем, как Вильмонтейльн мечется по гостиной, заламывая руки в жестах отчаяния и скорби со счастливой улыбкой на лице, – он чертовски меня пугает, бабуль.

– Меня тоже, – уже без улыбки ответила Джилиана, – в мире людей волшебные существа первой время выражают свои чувства наоборот, а потом привыкают. Акклиматизация у него. Скоро пройдет.

– Я был во тьме! И теперь прозрел! О, земная твердь, забери мое бессмертное тело! Я достиг предела падения!!! – Вильмонтейльн с довольной улыбкой посмотрел на Джилиану, которая выдержала его ядовито-зеленый взгляд, творящий колдовство в пространстве и времени.

– Я принимаю эти дары взамен утраченного, – с пафосом произнес принц Волшебной страны и поднял руку, на запястье которой болталась разорванная алая нить, – магическая сделка закрыта. Покиньте все зал и оставьте меня одного, чтобы я мог излить слезы скорби на убожество этого мира.

Джилиана и Шильда переглянулись, но не сдвинулись с места, потому как их утраченное имущество так и не было возвращено.

– И где мое гнездо, Ваше Наипрекраснейшее Высочество? – приподняла бровь ведьма, наблюдая за Вильмонтейльном, нетерпеливо облачающимся в пиджак из последней коллекции Versace.

– Я полагаю, оно снова находится там, куда вы его случайно переместили. Где-то в чаще Ржавого леса, – коварно улыбнулся Вильмонтейльн, – вы не вернули мое утраченное имущество, зато откупилась дарами, поэтому согласно магическому закону «О дарах», я тоже одарю тебя – сохраню твою жизнь, хотя согласно магическому закону «О магических сделках» нарушитель оной должен в обязательном порядке умереть.

– Да ты магический прощелыга, а не принц! Ты провел меня, Вильмонтейльн! Наглый и подлый обманщик, как и все в этом проклятом роду! – гневно крикнула Джилиана и вспыхнула, словно спичка.

– Какая наглость! Это я жертва коварного обмана! – глаза принца волшебной страны налились опасной ядовитой зеленью. – Я просил вернуть сто тысяч моих волшебных платьев, а вместо этого получил сто тысяч обычных, пусть восхитительного покроя и цвета! Из-за этого я не могу вернуться домой и провести карнавал в честь Летнего Солнцестояния, ведь у меня совсем не осталось личной силы!

– Святоши убьют нас. И тебя тоже, – бесцеремонно перебила принца ведьма и, нарушив одновременно все правила дворцового этикета, без сил упала в кресло, хотя Его Наипрекраснейшее Высочество не давал на это свое позволение.

Шильда молча подала прабабушке бокал с красным полусухим вином, которое теперь в избытке водилось в подвале старого дома.

– Никто и пальцем не посмеет тронуть правнука Наижесточайшего короля Аберона, потому что я, принц Вильмонтейльн, остаюсь здесь! – запальчиво произнес эльф и важно подбоченился.

– Нет, – отрезала Джилиана.

– Да, – парировал принц.

– Нет!

– Да! И это мое последнее магическое слово! – сверкнул ядовито-зеленым взглядом Вильмонтейльн и вдруг выцвел, словно акварельный этюд, долго лежавший на солнце, из-за чего стал больше напоминать человека, по крайней мере, перестал светиться, как елочная гирлянда.

Джилиана тихо застонала и прикрыла рукой лицо. Шильда, молча наблюдавшая за поединком прабабушки и принца, недоуменно пожала плечами.

– Что здесь, черт возьми, происходит, бабуль?

– Я пригласили принца войти в дом, и он понял это предложение буквально, поэтому теперь может остаться в нем хоть навеки, если пожелает, – упавшим голосом пояснила Джилиана, – таковы правила Волшебной страны, из которой мы оба родом и законам которой вынужденно повинуемся.

За окном ослепительно вспыхнула молния, и прогрохотал гром, словно скрепляя слова ведьмы в узел силы, и так оно и было, ведь обитатели Волшебной страны своими словами никогда не бросаются.

Тем временем в Волшебной стране полным ходом шла подготовка к маскараду в честь Летнего Солнцестояния, который перенесли из Радужного дворца в мрачную твердыню Акулий Пик, где на величественном каменном троне восседал грозный король Аберон, прадедушка непутевого принца Вильмонтейльна и сызнова воскресшего принца Гавелерона, чудесному воскрешению которого волшебный двор ни капельки не удивился.

Сколько раз они его торжественно хоронили и замуровывали в родовом склепе? Пожалуй, раз пять точно было подобное, а может даже и шесть.