– Да!

– Я не понимаю?

– А зачем тебе понимать что-то? Зачем ты вообще лезешь во всё это?
– Гарольд садится на холодную землю рядом со мной. Не говоря ни слова, он, обхватив, мою талию перетянул меня на свои колени.

– Что вы делаете?
– возмущаюсь и хочу слезть.

– Прекрати ёрзать. Земля ледяная ты простудишься!

– Но вам же плевать!

– Ты так и не ответила, — игнорируя всё выше сказанное, — Зачем тебе всё это?

– Я хочу им помочь, что в этом плохого?

– В этом ничего плохого нет, но они сами выбрали себе такую жизнь!

– Как это?
– владыка смотрит на меня немного сощурив глаза.

– Таких поселений, как это, у нас всего пять! Другие уже давно нашли способы заработка.

– Но в нашем мире нет денег, как они…

– Обмен! Кто-то, что-то мастерит из дерева и обменивает свои изделия, например на какие-то продукты. Но жителе этих поселений этого не хотят.

– Это не правда! Как им развивать собственное дело, если они с рассвета и да заката в полях? Больные, здоровые, женщины дети. С утра и до самого вечера без выходных. А придя с полей женщины ещё и ужин готовят, в итоги спят они всего несколько часов.

– Опять же в этом они так же виновны сами.

– Да почему?
– я правда ни понимаю.

– Они сами выбрали себе старейшину и послушно идут за ним уже не одну сотню лет.

– Ты хочешь сказать, что жители могут сместить господина Свана.

– Господина Свана!
– насмехаясь надомной повторил король.

Я знаю, что многое пока путаю, многого не знаю и называю некоторые вещи неправильно. Но сейчас я не хочу заострять на этом внимания.
– Нет они не могут!
– я сейчас прибью его.
– Но они могут попросить меня об этом. Если ко мне придут жители деревни и скажут, что хотят сменить предводителя. Расскажут, что именно их не устраивает. Я поменяю им старейшину. Ну, если, конечно, их доводы, окажутся достаточно убедительными.

Но как они придут к тебе, если никто без его разрешения не может и шагу ступить. Ну старик же приходил жаловаться на то, что у них скот дохнет! Почему промолчал?

– Возможно, потому что ему никто не подсказал.

– Возможно!

– А если я попрошу тебя поменять им старейшину?
– Гарольд сделал небольшую паузу, приподнял уголок губ…

– Уговори меня!

– Как?

Широкая ладонь ложиться на мой затылок, и тёплые пухлые губы захватывают мои губы в плен.

И да именно в плен, потому что вырваться из него я не в состоянии. Особенно осознавая то, что это последняя наша с Гарольдом близость и по этому я возьму от неё весь максимум…

Через портал в одно мгновение мы переместились в отведённую для меня хижину.

На этот раз всё было совершенно иначе. Король дарил мне много ласки и поцелуев, оглаживал моё тело и шептал нежные слова. Сказал, что мои глаза как омут перцевского залива.

Я, конечно, не поняла с чем именно он сравнил мои глаза, но судя по интонации с чем-то очень красивым.

На этот раз близость была совсем неболезненной, почти до самого рассвета Гарольд не выпускал меня из своих объятий, но на утро он снова говорил со мной как с обычной, нечего незначащей для него подданной.

– Вечером жду тебя во дворце! — это приказ, и спорить бесполезно.

Гарольд уже полностью одетый заправлял шнуровку на своих сапогах. Я же до сих пор не могла подняться с “постели”.

– Как прикажете ваше величество!

– Ещё постарайся найти общий язык с Журиной. Время от времени я буду проводить с тобою ночи. Мне не нужны ваши скандалы.

– Какая честь, быть вашей наложницей!
– говорю с сарказмом, при этом, стараясь, абстрагироваться от жгучей боли, что разливается по всему моему телу.

– Не обольщайся, ты даже наложницей моей не будешь, так, домашнее развлечение не более того.

Горький ком обиды сдавил горло отворачиваюсь и очень быстро смаргиваю подступившие слёзы.

– Я очень устала!

– Ложись, отдохни! До вечера у тебя есть время.

– Я не о том!

– А о чём?
– владыка даже в сторону мою не смотрит.

– Ночью ты был искренен со мной, я это чувствовала, а сейчас от тебя снова исходит презрение. Я устала от этого Гарольд!

– Ваше величество!
– выдаёт с таким рыкам, что все внутренности сжимаются от страха.

– Прошу простить меня за дерзость ваше величество!
– после не большой паузы произношу.

Кутаясь в овечью шкуру, всё так же сидя на лежаке, пытаюсь выставить барьеры, чтобы не ощущать физическую боль от того, как трескается моё сердце, — Я постараюсь забыть ваше имя.

По лицу короля заходили желваке, и заметно отросшая щетина не скрыла этого.

Владыка покинул мой дом, ну если хижину, в которой я нахожусь, так можно назвать, не проронив больше ни слова.

Я же, сделав несколько глубоких вдохов твёрдо решила больше не бороться за своего истинного. Тем более есть нечто более важное чем любовь, даже более важное чем моя собственная жизнь…