— Ну, буржуйское отродье, щас я тебя кончать буду! На колени вставай и молись!

Алеша видел, что рядом с вооруженным оборванцем стоят его приятели в таком же затрапезном виде, цедящие дым самокруток и улыбками, кивками одобряющие намерение их товарища.

— Так его, так!

— Пусть знает буржуенок, как на Андреевский рынок без папы-мамы ходить! Кокни его, Свиной Нос, чтоб не вонял здесь своими буржуйскими духами!

А подросток с револьвером, видя, что Алеша стоит и спокойно смотрит на него, не боясь грозящей опасности, заорал, желая выглядеть ещё более свирепым и потрясая своим огромным револьвером:

— Так ты, буржуйский выродок, кобенишься? Атамана не боишься? Все твои мозги вышибу в одну секунду, если на колени не встанешь!

Алеше, к которому не только никто в жизни так не обращался, но и вообще ощущавшему в дворцовой жизни подчеркнутое к себе внимание как к наследнику престола, мало общавшемуся со сверстниками, а поэтому никогда не оскорбляемому даже невольно, стало очень неуютно, но тут же вспыхнуло новое чувство, мгновенно поборовшее страх. Что-то очень сильное в Алеше вдруг развернулось во весь рост, ощетинилось, облеклось толстым панцирем, и чувство собственного достоинства, неизжитая многовековая гордость придала Алеше силы. Он сдвинул брови и шагнул вплотную к мальчишке, грозившему револьвером.

— Ты, холоп несчастный, кого тут ругаешь?! Думаешь, боюсь твоего пугача? Да у моего папы не только револьвер, а пулеметы, пушки есть! Разнесет вас, холопов, на клочки… к чертовой матери! — произнес Алеша, краснея, самое страшное ругательство, которое по большому секрету передал ему как-то его дядька — боцман с яхты "Штандарт".

Оборванцы продолжали посмеиваться, а тот, кого они называли Свиной Нос, оторопел, не ожидая от «буржуенка» такой прыти и смелости.

— Ну ты не очень-то, не очень, фраер! — забормотал он. — Видал я твоего батьку в гробу. У меня тоже… где-то батька есть, не такой буржуй, как твой, — настоящий пролетарий, а ты, сволочь…

Но договорить Свиной Нос не успел — рука с револьвером взлетела высоко над его головой, а сам он, теряя равновесие от удара, нанесенного Алешей неожиданно сильно прямо в переносье, полетел на грязный тротуар. Взявший несколько уроков английского бокса, Алеша никогда прежде не думал, что в жизни ему придется пользоваться наставлениями, преподанными ему гувернером-англичанином, но теперь умение наносить удары сильным и в то же время коротким, незаметным для глаза противника движением очень пригодилось. И даже не задумывался сын царя, что поднявшийся с земли оскорбитель может выстрелить в него, приказать своим товарищам напасть на него, — нет, нужно было вначале рассчитаться за бесчестье, а уж потом ждать, как примет неожиданно смелый отпор Свиной Нос.

И Алешу очень удивило то, что товарищи поверженного на тротуар "сына пролетария" не кинулись поднимать или защищать его, а, напротив, стали над ним смеяться, а один даже пнул его ногой, будто предводитель, потерпевший поражение, не имел права не только на помощь соратников, но и на их сочувствие. А Свиной Нос, то ли боясь новых ударов «буржуенка», то ли спеша занять позицию человека, который и сам рад посмеяться над своим неловким положением, привстав на локтях, широко улыбнулся, причем его нос расползся чуть ли не на пол-лица, и восхищенно сказал:

— Во клево фраер рыла чистить может. Даже я так не умею. Научишь своему удару?

— Что ж, научу охотно, — отлегло у Алеши от сердца, и он великодушно протянул Свиному Носу руку, а когда бродяга поднялся, «буржуенок» у него спросил: — А что же ты не стрелял в меня? Я был уверен, что ты непременно выстрелишь из револьвера.

Обладатель свиного рыльца огорченно махнул рукой:

— Да видишь, сломан курок у шпалера моего — только пугать им и могу.

Алеша посмотрел: у огромного, но задрипанного старого американского кольта курок на самом деле был обломан.

— А ты бы отнес его в оружейную мастерскую — обязательно бы починили тебе револьвер, — посоветовал Алеша, но окончание этой фразы было перекрыто громким смехом оборванцев.

— Да ты откуда, с неба, что ли, упал, малой? — перегибался пополам Свиной Нос. — Ну, сразу видно, буржуин недорезанный, — такие советы нам дает! Ладно, — принимая серьезный вид, сказал, перестав смеяться, предводитель беспризорной публики, — ты мне нравишься, соколик, а поэтому принимаю тебя в свою шоблу Андреевскую — так мы здесь зовемся, потому что рядом с рынком Андреевским малину имеем, хазу то есть. Хочешь с нами фартовыми делами заниматься? В накладе не останешься, мы все поровну делим, но опосля того, как кое-кому мзду отнесем. Ну, будешь нашим?

Кое-кто из оборванцев зароптал, послышались восклицания, вроде того, что "зачем нам буржуенок нужен, мамкин сынок, обсосок", но Свиной Нос грозно цыкнул на свою братию, доверительно и ласково обнял Алешу за плечи и, заглядывая в его глаза, спросил:

— Тебя как зовут-то, малой?

— Алешей, — ответил мальчик, радуясь, что этот некрасивый, такой страшный даже подросток, произносящий так много непонятных, а значит, таинственных слов, вдруг проявил к нему приятие и какое-то сердечное расположение. — Я очень хочу с вами дружить, только не знаю пока, смогу ли быть полезен.