Не смотреть в эти глаза не получалось. За их светом удавалось не видеть творящегося вокруг безумия: крови и каши из внутренностей жертв (тварь, похоже, напала на прогуливавшуюся по вечернему городу компанию, из которой никому не посчастливилось выжить), смятых черепов, выпученных глаз и осколков костей. О судьбе убежавшей девочки Итен больше не думал, поскольку ее никогда в действительности не существовало. Ее образ использовал дракон как эмоциональный крючок: для подчинения слабого человеческого сознания. А сам Итен понадобился ему для отвлечения внимания выжившего из ума собрата.

«Вот же гад крылатый, — подумал Итен отрешенно, чуть ли не со смешком и некоторой долей восхищения. Ему нравились существа, которые для достижения цели не перебирали средства. Он и самого себя полагал таким же. Главное, чтобы цель была действительно стоящей. То, что именно Итену уготовили роль разменной фигуры, значения не имело. Почти. — Подставил меня, обрек на смерть, и нигде тебе не чешется. Да и неудивительно. Какое дело великому магическому существу до человека, случайно попавшего ему в лапы».

Итен не ощущал даже возмущения от того, что его использовали столь жестоко. Впрочем, для жестокости нужны эмоции, а им распорядились равнодушно, словно вещью, которую не жаль выкинуть. Дракону было абсолютно наплевать на его чувства, он исполнял долг перед своей расой: обезвреживал убийцу. По сути, он являлся таким же полицейским, как сам Итен, и, наверняка, не видел в героической смерти при осуществлении правосудия ничего плохого.

Дракон вгрызался в бок собрата, но продолжал всматриваться в умирающего человека. Может, и мысли читал. Кто его разберет? Кровь чудища, забрызгивая все кругом расплавленным золотом, мешалась с кровью Итена.

«То еще зрелище, — заметил он мысленно. — На грани умопомешательства».

Боль, которую он, признаться, почти не ощущал, начала ослабевать, пока не исчезла вовсе. Удивившись этому, Итен вздрогнул, моргнул и отвел взгляд. Дракон перестал жрать сородича и занялся непосредственно им.

«Не ужинал, наверное, — мелькнула в голове дурацкая мысль. — Приятного тебе аппетита».

Итен уже почти смирился с тем, что лишился всего ниже пояса. Ног он не чувствовал совсем и пошевелить ими не мог. Однако они остались в наличии. Правое бедро представляло собой сплошную рваную рану, в которой застрял осколок зуба: узкий, вытянутый, загнутый к заострившемуся кончику, голубовато-зеленый, а не белый. Дракон теперь лакомился его кровью, еще сильнее мешая ее с золотом.

«Если не умру от кровопотери и болевого шока, — подумал Итен, — скончаюсь от заражения. Неизвестно, что хуже».

Дракон выпустил из ноздрей клубы сизого дыма. Вертикальный зрачок в окантовке из бирюзы вдруг расширился, став практически круглым, и принялся пульсировать. Знатоком мимики драконов Итен, разумеется, не являлся, он и видел-то их в боевой форме впервые в жизни, но отчего-то решил, что над ним смеются. А потом зрачок резко побелел, и в голове вспыхнуло ярко-ярко, кинув Итена в долгожданное забытье.

В себя он пришел сразу, не балансируя на границе полуобморока, без медленного всплывания из глубин небытия, когда ощущения и звуки реального мира врываются в сознание фантастическими образами. Просто в какой-то момент понял, что вернулся. Причем неважно откуда.

— Лежи тихо, не дергайся, — произнес над ним некто глубоким низким голосом. — Раз уж очнулся, жить будешь долго.

Поначалу Итен заподозрил, будто с ним заговорил дракон. Потом открыл глаза, увидел незнакомого человека в голубой форме медика экстренно-скоростной службы первой помощи и главу полиции Гранвиля Ирвину Блакарди. Медик пусть и обладал неординарной внешностью, точно не мог быть человеческой формой дракона. Магические расы, тем паче такие могущественные, не нуждались в сильных грузных телах, предпочитая изящество и легкость, незнакомец же при всей своей худобе выглядел слишком высоким и нескладным. К тому же носил очки — полнейший нонсенс для магически одаренных существ. Ну а Ирвина, конечно, являла собой ту еще головную боль для всех, кто с ней работал, но точно к крылатым гадюкам отношения не имела.

Судя по низкому куполу-потолку и мерно раскачивающимся полкам с крепко зафиксированными на них ящиками, полными необходимых медицинских приспособлений, в себя он пришел быстро: уже в лекарской самоходке, движущейся на всех парах к клинике. Хороший знак. Особенно, если учесть, что вообще не должен был выжить. Итен прислушался к себе и не почувствовал ничего кроме онемения в нижней половине тела.

«Надо же, дракон меня все же не сожрал, — подумал он. — По крайней мере, целиком…»

Ирвина сощурилась, и — можно было спорить на что угодно — сверкнула глазами. Ярко-зеленые искры не могли быть отблесками какого-нибудь светильника, скорее, подобным образом проявила себя не выплеснутая в мир сила. Судя по усмешке, растянувшей алые губы грозы Гранвиля, если не империи и всего континента Челия, Итен умудрился свои предположения произнести вслух.

— Я даже ругать тебя не возьмусь, поскольку в произошедшем нет ни капли безрассудства, — проронила глава управления. — Тебе попросту затуманили разум.

Поспорить с последним хотелось хотя бы из чувства противоречия, однако Итен лишь мысленно махнул рукой. Да, из него сделали безвольную марионетку. Странно, что вообще оставили в живых, даже подлечили, насколько он подозревал теперь.

— А ведь ты выпускался из учебки именно как маг, способный распознавать и противостоять внушениям извне, — тотчас напомнила она, и Итен подумал: всем им крайне повезло в том, что госпожа Блакарди неукоснительно стояла на стороне закона в меньшей степени, чем справедливости. Иначе здесь и сейчас она не присутствовала бы, а уже готовила пару приказов: первый на увольнение никудышного мага Итена Сирена из столичной полиции, а второй — ходатайство о проверке профессиональных знаний этого же мага.