И всё, о чём я думаю в эти моменты, что мне становится страшно уезжать отсюда... Потому что я будто бы побывала в раю...

Я просто не знаю, как жить дальше, когда всё это закончится и я, вернувшись в квартиру сестры, а потом и в свою, вновь останусь одна... Просто не знаю, как дальше жить.

А между тем время идёт... и наступает момент, когда на остров за нами прилетает уже знакомый мне вертолёт. Кусая губу, я очень стараюсь не плакать, когда в комнате на втором этаже собираю и укладываю свои вещи, которые Костя утром мне вернул... Но у меня не получается и я то и дело смахиваю слёзы, пользуясь тем, что Костя что-то обсуждает с прилетевшим лётчиком там внизу...

Ещё чуть позже он помогает мне спуститься, мы садимся в вертолёт и летим назад. Туда, где нас ждёт самолёт.

Большой и красивый остров вскоре остаётся зелёным пятном среди синевы моря, которое я вижу при повороте вертолёта, а ещё спустя несколько минут и вовсе пропадает вдали.

Мы летим над морем назад. Назад. В уже привычную мне жизнь, в которой меня ждут шумная Москва, Чучик, опостылевшая работа и одиночество в мытищинской квартире...

Позже, уже в самолёте, мы задумчиво пьём сок в импровизированной спальне, и я решаюсь спросить Костю:

– Скажи мне...
– говорить трудно, потому что чувство, будто в горле ком, - мы увидимся ещё?

– Я не знаю, - холоднее, чем мне бы хотелось, отвечает он.

Он смотрит в иллюминатор на белоснежные облака, проплывающие под нами, похожие на молочную пену, и, то и дело проводят пальцами по щетинистому подбородку, будто бы специально избегает пересекаться со мной взглядом.

Его теперешняя задумчивая отстранённость причиняет мне боль. Я понимаю, что он ничего мне не обещал. Понимаю, что это для меня он - какой-то принц из красивой сказки, а я для него - пусть и чувственная, пусть и непривычная, но всё же просто девчонка, каких в России полным-полном. Понимаю, но тем не менее втайне на что-то надеюсь... На то, что хоть немного его зацепила... Что он захочет встретиться со мной вновь... Что может быть мы сможем всё это повторить...

Костя поворачивается ко мне и внимательно на меня смотрит. Я вижу, что взгляд его тоже грустен, но не могу понять причины этого, потому что Костя будто закрылся в какой-то ракушке... Будто ушёл в себя. Отчего между нами снова возникло чувство дистанции... Только теперь мне от этого едва ли не физически больно...

– Я же говорил тебе...
– мягко, но будто с укоризной, произносит он, - не влюбляйся в меня...

По прилёту в Москву всё происходит очень предсказуемо. Костя, почти весь перелёт пребывающий то в задумчивости, то в деловой переписке, совсем отдаляется от меня, и в итоге отвозит меня обратно к клубу так, будто он нанятый молчаливый шофёр. С одним отличием.

– Приехали. Классные были два дня. Кать...

– Да?

– Номер карты продиктуй мне свой.

В интонациях - деловой холод. И ничего более. На острове он был совсем другим. Нежным, тёплым, страстным. А теперь... остался красивым и... снова стал недоступным.

– Какой карты?
– не понимаю я.

– Банковской.

– Зачем?

– Лям тебе скину.

Впечатление, будто он мне оплеуху отвесил. Вот прям реально - будто пощёчину дал неожиданно.

Хватаюсь за ручку двери. Не поддаётся.

– Открой, пожалуйста.

Тянет руку к приборной панели. Лёгкий щелчок. Открываю дверь и выхожу. На улице солнце вовсю. И ветер прохладный. И птицы щебечут. Но не так, как на острове. Тут вообще... всё иначе. Вообще всё.

Мысленно я себе всю дорогу твердила только одно. "Не навязывайся. Не навязывайся. Не навязывайся".

Я не его круга девушка, понятно же. Да и вообще. Было хорошо. Но было. Теперь в памяти моей прекрасное воспоминание. Одно из лучших в жизни. И всё. На большее рассчитывать глупо. Я просто одна из. Бывает. Хочется плакать, но при нём я не стану. Унижаться ещё не хватала. Дома отрыдаюсь. Отрыдаюсь и успокоюсь. Впервой, что ли? На втором курсе я так ревела из-за парня, по которому сохла. Красавчик курса. выбрал в итоге не меня. Мою подругу. Дружба с ней в тот день и закончилась. Причём, по её инициативе, не по моей. Как выяснилось позже, она его ко мне ревновала. Было почему. Я его вообще женихом своим считала. Он ведь мне про свадьбу пел. Про детей. Про дом наш. Дурочка была совсем. Не знала тогда, что мужчинам не всегда можно верить. Даже когда глаза пипец какие честные.

Костя обходит машину, подходит ко мне. Запахивает, застёгивает пиджак.

– Кать...

– Открой, пожалуйста, багажник.

– Кать, позволь мне тебе денег на карту скинуть. Я же знаю, что для тебя этот лям - большие бабки.

Поворачиваюсь к нему. Внутри всё кипит.

– Кость, не унижай меня, а? Не надо так. Я тебе ничего плохого не делала.

Он угрюмо смотрит на меня, несколько раз играет желваками, затем возвращается к двери своей дорогой чёрной машины, открывает её и, наклонившись, что-то там нажимает на приборной панели. Выпрямляется, захлопывает дверь, проходит к капоту и, приоткрыв его, с лёгкостью вынимает мою дорожную сумку. Ставит на асфальт парковочного места.