Я в пример всегда привожу хоккейную или футбольную команду. Когда нанимают тренера. Приходит тренер – и, как правило, у него контракт 1+1, или два года, не длинный контракт. Его задача проявить себя, показать, что он может, чтобы с ним заключили длинный контракт. И что он будет делать? Он будет опираться на старую гвардию. На проверенных, на опытных бойцов, переломанных. Молодежь он растить не будет, ему невыгодно, ему нужен результат сегодня. Потому что, если сегодня не будет результата – завтра его просто уволят. Тренер думает каждый день о сегодняшнем результате. И это неплохо, это нормально. Он поставлен в такие рамки. И собственнику тоже интересно сегодня результат получить.

Редко кто на частные деньги растит на перспективу. И в плавании привлечь такой объем частных денег достаточно сложно. Все равно, средства производства принадлежат государству. Бассейны, залы и все прочее. Поэтому у нас это главная проблема – никто в долгую играть не хочет. Важно понять центр тяжести проблемы, в чем она. В условиях или в количестве занимающихся. Нет, допустим, условий для достаточного количества занимающихся людей.

Я не занимаюсь этим, как-то это от меня далеко.

Я понимаю, что спорт, плавательный, он не индивидуальный. Если это дети, то это группы большие. И это правильно. Потому что хороша групповая мотивация. Вопрос заключается в том, а что делать с технической частью и в каком периоде, если взять исторический опыт. Инструкторы учат детей плавать. Потом тренер их тренирует. Тренеры очень немного занимаются техникой. Их в основном интересует психологическая составляющая.

Ситуация тренировки должна соответствовать тому, что они делают. Сама по себе идея техники хороша. Конечно, техническая оснащенность улучшает технику плавания, это 100%. Резюмируя технику, чувство воды, я могу сказать, если фокус на развитие, то это можно развить, 100%.

Австралийский физиолог говорит мне: так это же Матвеев придумал. Что центральное место в тренировке – это максимальное потребление кислорода, самая эффективная тренировка. Но я уже подготовленный был, и я говорю, что это естественно. Ведь эта теория – она была универсальной в 50-х годах. Активация – она не дает структурного следа. Есть такая вещь – структурно-генетический след. Структурно-генетический след возникает при работе у анаэробного порога. У кого-то это три может быть, у кого-то шесть лактат. У спринтеров выше.

***

Потекли тренировочные дни. И всё на ноль уже, всё. Придавил тренировочными нагрузками так, что уже плыть практически невозможно. Но спортсмен встает на старт и плывет на уровне соревновательных скоростей 100м. Примерно за месяц до старта, когда тренировкой он нагружает, нагружает и нагружает себя. И как бы падает уже на самое на дно. И в этот момент встает и плывет быстро.

Тут он не восстанавливается от цикла к циклу. Эта способность у него есть, и она сохраняется. Но усилий больше и больше. И вот он практически упал на самое дно. И в этот момент становится и плывет с соревновательными усилиями. И это является ключом к его, я бы сказал, не успеху, а готовности.

Есть какой-то такой тест, который готовность определяет? Могу сказать, да, есть. Есть такая точка, которая говорит о готовности. Она не совсем, может быть, ответ на вопрос. Эту точку я взял из легкой атлетики. Это точка 3-х процентов. Что это значит? Ты тренируешь способность спортсмена под давлением высоких нагрузок показывать соревновательные или близкие к соревновательным результаты. Эта точка –центральная точка. От нее все отсчеты. Спрашивается, а какой это уровень? Уровень попадания в 3-х процентную зону. Если ты попал в 3-х процентную зону – всё, это момент, с которого, в принципе, можно снижаться, вообще не плавать или еще что-то. То есть, если под нагрузкой можно плыть с результатом не хуже 3% от планируемого или в зависимости от того, как ты планируешь. Например, что такое 3% на 100 метров. Это где-то полторы секунды. Как только мы определяем вот эту структурную точку, так сразу же становится понятно, можешь ли спортсмена в эту зону запускать в течение последних 10-ти дней. А дальше начинается то, что называется подводка, у меня это называется соревновательный период, всё. Всё, закрыл глаза и видишь старт. Эти 3% ты плаваешь, но ты думаешь о старте, а не о аэробной выносливости.

А дальше происходит следующее. К Олимпиаде, допустим. Вот, попали в эту точку. Оптимально где-то за месяц до старта. Потому что плюс туда время, назад время.

Попадаешь туда, в эту область, под максимальными нагрузками, показываешь 3%. А потом – очень важный шаг. Нужно перед снижением нагрузки где-то 4-5 дней дать очень мощную атлетическую работу. Почему? Это включает гормоны, которые позволяют избежать иммунного шока. Если сбрасываешь сразу – возникает иммунный шок. Это русские придумали. А что мы подразумеваем под атлетической работой? Зал до пота. То есть, чтобы лужи пота. Это может быть один зал какой-то функциональный, другой зал может быть силовой, третий зал еще какой-то, может круговая работа и так далее. И это вот нужно пережить. И если все происходит аккуратно, это позволяет избежать иммунного шока. Поэтому на пике нагрузки оперировать ею надо очень осторожно. Это интересная очень вещь. Очень мало кто знает. Я говорю, придумали это русские.

Скорость снижена, и вообще она под воздействием нагрузок снижается. И в этот момент, если ничего не делать, то спортсмен заболевает. Вот, чтобы избежать этого, надо переключить их на силовую работу. Я так думаю, что это стимулирует сильно гормональную систему. И помогает. Во всяком случае, много раз перед Олимпиадой мы так делали. И в 1996-м году, и в 2000-м.

Прошли эту 3-х процентную зону – всё. У тебя объем высокий еще сохраняется. А дальше как? Вот это проблема. Потому что раз бросили – и что? Через три дня все заболели. Такова реакция. Я уж не помню, наверное, с кем-то из умных разговаривал, из врачей или физиологов. Мы же занимались иммунными системами в России. Чем вот хороша в России работа – ты имеешь возможность общаться с людьми высокого уровня.

Но вместе с тем, я знаю, что есть такие системы. В американском журнале пишут, что шесть недель мощностной работы – они улучшают мощность, по-моему, на 6%. Но три месяца после этого, если не эксплуатировать быстрые волокна, то мощность увеличивается на 30%. При условии, если ты их не эксплуатируешь.

Вот, допустим, в 2000-м году, Попов достаточно мощно работал апрель месяц. Потом я сказал: езжай в Швейцарию, там отдохни. Он говорит: один? Как отдыхать? Я говорю: с книжкой отдохнешь, нормально. Прошло ровно три месяца, он приехал на чемпионат страны – и побил мировой рекорд, на 50 кролем. Потом мне звонит: на чемпионате Европы бить мировой рекорд на 100 метров или нет? Я говорю да, но не знаю, как у тебя аппетит на это. Ну, как получится – так и получится. Я его не стимулировал на это. Но, к сожалению, я его после этого вернул к тренировке, перед Олимпиадой. И он очень прилично плыл там. Но почему? Потому что он с Дашей (женой) был. То есть его надо было занимать чем-то. В принципе эта идея трех месяцев – она описана. Между интенсивной работой и перформансом должно пройти не менее трех месяцев у спринтеров.