– У Зика плохи дела. Наркотики. Мет, по-моему. С тех пор как он связался с Вэйлоном Парксом…

– С Вэйлоном Парксом? – усмехнулся Джек. – Господи, этот парень еще жив?

– Угу, – ответил Чак. – Трудно поверить, не так ли? Этот парень нюхал кокаин, когда учился в начальной школе. И Зик, ну, ты же знаешь, он никогда не отличался умом…

Джек кивнул.

– Да, парень всегда ходил в летнюю школу, чтобы не остаться на второй год. Он же жил со Сьюзан какое-то время?

– Да, это так, Джек. – Сьюзан Прюитт подошла к их столику, появившись из толпы посетителей. На ней был вечерний наряд – узкое черное платье и высокие кожаные сапоги. Джек взглянул на нее, ошеломленный столь внезапным появлением. Чак поднял свой бокал.

– Добрый вечер, Сьюзан.

– Не знала, что будет вечеринка, – улыбнулась она и бросила на каждого холодный взгляд, словно проверяя их решимость и смотря, кто сникнет первым. – Наверное, я пропустила приглашение.

– Все не так, – сказал Джек, сдвигаясь в сторону. – Присоединяйся.

– О, все в порядке, Джеки. Я здесь все равно не одна.

Прежде чем он успел спросить, высокий парень в темно-синей полицейской форме подошел к ней и обнял за талию. Падающий сверху свет попал на его нагрудный значок, высветив написанную заглавными буквами фамилию «БЕЛЛ». Джек какое-то время смотрел на значок, прежде чем его взгляд пополз вверх, по бочкообразной груди человека, которого он когда-то считал неадекватным.

С возрастом Оззи Белл не стал другим, разве что над ремнем у него теперь нависало огромное пузо. Дерзкая ухмылка, казалось, зацементировавшаяся на лице за счет жесткой линии подбородка, заостренный нос и ледяные глаза совершенно не изменились и пугали так же, как и в последний раз, когда Джек видел его. Тот факт, что кто-то счел нужным избрать этого человека главой полицейского управления Стауфорда, пугал не меньше. И Джек представил, что Оззи будет смотреться так же естественно в черной форме с железным орлом и свастикой. Зиг хайль, герр Белл.

Только эта форма давала власть придурку, терроризировавшему и покалечившему несчетное количество одноклассников Джека. Глядя на него снизу вверх, Джек снова почувствовал себя пятнадцатилетним беззащитным подростком и пожалел, что не может улизнуть незамеченным.

– Добрый вечер, – сказал Оззи, кивая Чаку и Стефани. Когда его взгляд упал на Джека, он замер. – Будь я проклят. Джек Тремли. Со школы тебя не видел. Ты по-прежнему «пачкун»?

Над столиком повисла тишина. Оскорбление Оззи будто высосало из всех воздух. Джек медленно выдохнул через нос и, улыбаясь, кивнул. Он услышал у себя в голове голос своего агента: Не надо, Джек. Забудь.

Только он не сможет. Прошло двадцать лет, а этот парень все еще пытался доказать свое превосходство над ним, как в старые времена? Нет. Уже нет.

– Ага, Оз, – ответил он. – Я по-прежнему «пачкун». А ты, я вижу, по-прежнему имбецил. Рад, что ты нашел себя. Кстати, фашизм тебе идет.

Лицо у Оззи вспыхнуло, щеки покрылись красными, похожими на кровоподтеки пятнами. Он улыбнулся, открыв рот, чтобы ответить, но Сьюзан положила руку ему на плечо.

– Брось, – сказала она. – Давай оставим их в покое. Все равно я уже слишком много выпила. Ты же отвезешь меня домой? – Встав на цыпочки, она чмокнула Оззи в подбородок, и щеки у него посветлели.

Чак снова поднял бокал.

– До скорого, шеф.

Глядя им вслед, Джек закусил губу, чтобы не сказать чего-то еще. Стефани наклонилась вперед и смущенно улыбнулась.

– А ты по-прежнему бузотер, Джек Тремли. И мне это нравится. Добро пожаловать домой.

Зик пожалел, что не остановил своего друга у моста. Конечно же, он сомневался в невежестве Вэйлона. Но Зик был взрослым человеком, а монстр, преследовавший его во сне, давно умер. Меньше всего он хотел выглядеть в глазах друга трусливым слабаком. Да и что плохого в том, если они разобьют лагерь на старом участке? Что такого, если проведут пару дней в лесу возле места страшного массового самоубийства? В любом случае, все то дерьмо, которое случилось в его детстве, вероятно, было чередой ночных кошмаров. Возможно, в их основе была доля правды. Но детское воображение – существо дикое и жестокое, способное утащить невинную правду в темноту, чтобы сожрать ее.

Эта ложь не могла прогнать холодок, постоянно пробегающий по коже, пока они шли пешком в заброшенную деревню. Даже когда они обустраивали кухню в одной из хижин, даже когда пот катился по его шее, спине и затекал между ягодиц, этот холод проникал глубоко в мозг. Зик дважды останавливался из-за неконтролируемой дрожи. Случись такое в другой день и в другом месте, он подумал бы, что заболел.

«Тебе страшно, мальчик. Точно так же, как тогда, когда ты просыпался ночью, промокший от пота и кричащий, что пастор идет за тобой, чтобы скормить своему богу. Его бог был голоден, всегда искал тебя в темноте, полз к тебе, пытаясь лизнуть своими многочисленными языками, пытался вгрызться в тебя своими многочисленными зубами…»

Зик вздрогнул, прогнав от себя голос своего деда, собрался с мыслями и сосредоточился на работе. Они с Вэйлоном следовали инструкциям, найденным в Интернете, работали при свете фонарика, когда остались без солнечного света. И хотя мыслями Зик был где-то в другом месте, дрожь не прекращалась.

Когда все было настроено, Вэйлон предложил сделать перерыв перед тем, как включить горелку.

– Дай мне фонарик, – сказал он, – мне нужно пойти отлить.

Зик замешкался. Холодный шип вонзился ему в живот, наполнив таким страхом, от которого сжался кишечник и съежились яички.