Я расплылась в улыбке, предвкушая, что предстоит сделать. А сотворю я стандартный комплект: слежение, подслушивание… Все, как учил Эдвин, чтоб его.

Плетение у меня готово, надо лишь на ходу пересчитать, но это я в уме на раз-два сделаю.

Я еще вздохнула и аккуратно поправила воротничок платья. Крыску мой простой жест почему-то тоже напугал, и она даже маме начала отвечать бодрее, поубавила слез, прибавила информативности.

Я терпеливо ждала, пока старшая леди Тейл закончит ее «выдаивать». Увы, ценных сведений у крыски не было. Да, ей подсказали линию поведения, сделали макияж, одели. Но кто именно стоял за приказами, она не знала. Некий господин, сохранивший инкогнито. Судя по описанию фигуры, не Эдвин.

Поставим на его помощника, которого я видела на Коралловом острове, но причин для уверенности у меня нет.

– Что же… – Мама явно закончила и взглядом передала мне очередь действовать.

– Госпожа, я не лгу про больного ребенка! Вы можете проверить.

– Зачем проверять? – хмыкнула я. – Я и так знаю, что, пока ты праздно порхаешь в поисках удовольствий и легких денег, на лечение малыша, едва сводя концы с концами, зарабатывает твой муж.

Крыска побелела. Моя осведомленность впечатлила ее до полуобморочного состояния, причем не притворного. Я же, не тратя на мерзавку больше слов и времени, подошла и перевернула ее через подлокотник.

– Что вы делаете? – заверещала она.

Мама тоже удивилась, но вмешиваться не стала, и я спокойно задрала мерзавке подол платья, открывая панталоны с кокетливым кружевом, популярным у содержанок.

Объяснять сразу я не собиралась.

– Чем ты думала, выступая против боевых магов, дорогуша? – хмыкнула я, спуская панталоны.

Девица пискнула.

Кажется, я не на шутку ее напугала, а еще страшнее девочке стало, когда я ощутимо ткнула в обнаженную кожу пальцем. Нет, преднамеренно боли я не причиняла, и мое касание было неприятным, но не болезненным, в этом я уверена, хотя оставить гадине синяк мне не жаль. От моей руки потекла сила, на коже мошенницы начал проступать узор плетения.

Мама хмыкнула и заинтересованно склонилась, «читая», и я чуть не сбилась. Экзамены в академии? Чепуха! Вот настоящий экзамен. Мама, словно почувствовав, как я напряглась, отступила на шаг, но не ушла и «читать» не перестала.

Я управилась за четверть часа и, убрав руку, вернула панталоны на место.

– Выдыхай, – хмыкнула я крыске.

– Неплохо, дочь. Я бы точнее и, главное, результативнее не сделала.

Это было лучшее, что я могла услышать.

Я вскинулась, на мгновение даже про мерзавку забыла, но усилием воли заставила себя не растекаться сладким киселем. Мое плетение мы обсудим наедине или при папе с дядей, а пока надо с крыской закончить:

– Ты поняла или объяснить, что я сделала?

Она отчаянно закусила губу.

– Лучше бы тебе понять, – по-доброму улыбнулась мама.

Крыска промямлила неуверенно:

– Г-госпожа… Вы заколдовали?

– Я тебя заклеймила фамильным знаком. – Немного дезинформации для врага – это не бессовестное вранье, а стратегический ход. – Теперь ты, маленькая лживая дрянь, принадлежишь роду Тейл с потрохами. Тебе придется выполнять приказы не столько за вознаграждение, сколько для того, чтобы остаться в живых. Поняла?

– Госпожа! – Глаза мерзавки расширились от ужаса.

– А не будешь слушаться… – Немного силы, пропущенной сквозь машические линии, которые уже стали невидимыми на коже актриски, и она непритворно взвизгнула – место приложения магии ей припекло, словно крапивой.

– Вот именно. И это я всего слегка недовольна. Теперь, если ты будешь лгать нам или же попытаешься предать, боль станет сначала сильнее, потом и вовсе невыносимой, а потом прожжет тебя насквозь от клейма до головы.

– Гос… госпожа… – Девица уже непритворно рыдала. А я удивлялась сама себе, потому что смотрела на ее слезы совершенно спокойно. Мне ее ни капли не было жалко. Тем более что убить ее на расстоянии, как пообещала, я все же не могу. Зато могу слегка припечь, чтобы напугать, а еще – буду слышать все, что эта лживая дрянь скажет нашим врагам.

И направление отслеживать смогу.

Я не стала ограничиваться только лишь плетением, повесила на крыску «щупальца осьминога». В будущем, возможно, повезет перекинуть их на кого-то интересного. Жаль только, что Эдвин может догадаться пустить очищающую волну, ведь он уже понял, насколько я серьезный противник. Вот тогда и пригодится печать на актрисе – будет подслушивать по указке.

Мы с мамой переглянулись. Все, что могли, мы из крыски вытянули, удерживать ее больше смысла нет.

В дверь снова постучали.

– Дорогая? Нам подали завтрак, – отчитался папа.

Попасть в комнату ни он, ни дядя больше не пытались, но наверняка караулили под дверью.

– Чудно! – весело откликнулась мама и перевела взгляд на крыску. – Повезло тебе.

– Пощадите, госпожа-а…

Она другие слова знает? Ее поскуливание начало раздражать. На что она рассчитывает? Хочет, чтобы я сняла «клеймо»? Я ведь вполне четко дала понять, что не трону ее, если она будет вести себя правильно. В смысле, не будет гадить. Вот что ей еще надо?