Вероятнее всего, "Хель" был отделен от "Нифльхейма" в первую очередь рекой Гьёлль – рекой мертвых. Важно отметить, что Гьёлль берет свое начало из источника "Хвергельмир", откуда вытекают и другие одиннадцать потоков, а также живет дракон "Нидхегг".

Через Гьёлль перекинут мост, о котором говорилось чуть выше, является антиподом Биврёста – Гьялларбру, который буквально соединяет мир недавно умерших с миром мертвых. Если в греческой мифологии реку Стикс преодолевал паромщик Харон, в уплату которому кладут мертвецу две монеты на глаза, то в германо-скандинавском представлении через реку мертвых был перекинут мост, который охранялся великаншей Модгуд. Функция Модгуд до конца не ясна: действительно ли она являлась стражницей моста? Возможно, великанша следила за тем, чтобы в Хель не попал живой человек. С другой стороны, она никак не препятствовала тому, чтобы в Хель направился ас Хермод. Также, своеобразной "сигнализацией" моста являлось то, что он начинал звенеть, если по нему шел живой человек. Поэтому функцию Модгуд определить доподлинно невозможно, судя по имеющимся у ученых данным.

Гьялларбру имеет немного аналогов в мифологическом мировоззрении других народностей. Ближе всего к скандинавскому мосту мертвых славянский Калинов мост, который был перекинут через огненную реку (отсюда и название, от слова "каленый") – Смородина. Смородина также, как и Стикс с Гьелль, отделяет мир мертвых и мир живых. Калинов мост охраняется Трехглавым змеем, в то время, как в скандинавской мифологии эту функцию отправляет другое мифическое существо – Гарм. О нём будет рассказано чуть ниже. Подобные мосты представлены и в Исламе (Сират), а также в Зороастризме (Чинват).

Появление мифического моста неразрывно связано с появлением "моста" как такового – изобретения, позволяющего переходить через реку. Появление Гьялларбру можно отследить лексически. На немецком языке мост именуется Brucke, и считается, что это слово близко по происхождению к немецкому слову Prugel, которое означает "деревянная палка" или "дубина" (ср. голландское – brug, английское – bridge, шведское – bro). Скорее всего, смысл слова Prugel заключается в том, что древние германцы пользовались специальным настилом из бревен и сучьев, чтобы перебираться по ним по топким местам, болотам и широким ручьям. Этимологически можно вывести, что слово Brucke появилось в эпоху единения германских племен. Или может быть раньше?

Однако слово Prugel не восходит к прагерманскому или праиндоевропейскому языку, что можно увидеть, сравнив значение слова "мост" в языках наиболее родственных народностей. Слово "мост" является общеславянским (белорусский, македонский, болгарский – мост, польский, словацкий, словенский – most, украинский – мiст) и не связано с единым корнем, также, как и латинский язык (латынь, французский – pont, португальский – puente). Необходимо отметить, что в балтийской группе языков (за исключением финского, видимо финны и венгры заимствовали наименование моста у балтов), слово "мост" никак не роднится с другими обозначениями (латышский – tilts, литовский – tiltas, эстонский – sild, финский – silta, венгерский – hнd).

Соответственно, можно сделать вывод о том, что Гьялларбру, как артефакт германской мифологии, не был единым архетипичным для всей индоевропейской общности. В Европе он присущ только скандинавам и славянам. Возможно, что Гьялларбру появился в более позднюю эпоху.

Что же представлял собой Гьялларбру для скандинавов? Скорее всего, он являлся той точкой невозврата, символической границей между миром живых и миром мертвых. Кстати, в некоторых источниках упоминается, что в реке Гьелль плывут по течению щиты и копья погибших воинов. Сложно сказать, о чем это говорит, но главной причиной этого воззрения может быть излишняя воинственность скандинавов.

После того, как мертвец преодолел мост Гьялларбру, он оказывался в Ярнвиде – железном лесу. По некоторым источникам он находился не в Хельхейме. После Ярнвида, где росли покрытые железом деревья, путнику представлялось хтоническое чудовище – пес Гарм. Некоторые исследователи сближают Гарма и Цербера, видя в их самоназваниях праиндоевропейский корень ger, что значит "рычать". Таким образом, получается, что представление о Гарме и Цербере уходит корнями в очень древние времена, хотя сейчас это установить практически невозможно.

Гарм, как и Цербер, является стражом подземного мира мертвых и обитает в пещере Гнипахеллир. Его тело полностью покрыто кровью грешников. Гарм пропускает в Хель тех, кто не совершил в земной жизни большого зла и помогал нуждающимся в помощи, тем самым выступая в роли судьи над мертвецами. Во время Рагнарека он выступит на стороне Хель и Локи, и в этой битве они погибнут оба.

К сожалению, из источников известно мало о хтоническом существе. Ученые построили много домыслов о природе Гарма и даже пытались отождествить пса с волком Фенриром, а также приписать его сыном к паре Локи и Ангрбоды, однако все это остается лишь пустыми домыслами. Вероятно, пес исполнял функцию стража и судьи: он впускал в Хель только не прегрешивших (по скандинавским меркам) и естественно, не выпускал из мертвецов наружу.

К сожалению, само описание Хельхейма в мифологии весьма скромное. Упоминается лишь холодная погода, мрак, сырость и вечные туманы. Кстати, прекрасным примером антропоморфности богов является их смертность. Знаменитый Бальдр, о котором речь пойдет в следующей главе, несмотря на свой божественный статус, попадает в Хельхейм по вине Локи и вырывается оттуда только во время Рагнарека.

В отличие от Асгарда, чем именно занимаются мертвые в Хели, доподлинно неизвестно. Но, судя по погребальному инвентарю, мертвецы будут влачить существование, аналогичное жизни в материальном мире. Интересно, что перед тем, как мертвых кладут в могилы, на них надевают "башмаки Хель" – прочную обувь, либо сжигают тело вместе с повозкой и лошадью, чтобы дух усопшего быстрее добрался до врат Хельхейма.