Болезнь Паркинсона – страшная вещь. Но если она уже случилась, то тут уж кричи – не кричи, а жить с ней как-то нужно. У меня болезнь Паркинсона обнаружилась в 38 лет, и в этой небольшой книжечке я собрал весь свой опыт относительно того, какие есть способы бороться с этой напастью, и какие из них совершенно не работают. Надеюсь, что невзирая на действительно небольшой объём, данная книга сможет кому-то помочь. Администрация сайта Литрес не несет ответственности за представленную информацию. Могут иметься медицинские противопоказания, необходима консультация специалиста.
Вступление
Больным болезнью Паркинсона, как правило, катастрофически не хватает информации. Такие люди чувствуют себя абсолютно растерянными – состояние постепенно ухудшается, впереди не ждёт ничего хорошего, вокруг вьются всевозможные целители, большая часть из которых по совместительству является шарлатанами, а официальные врачи выдают информацию по крупицам и, вообще, путаются в показаниях – не потому, что сволочи, а по причине малоизученности вопроса и отсутствия специалистов. В самом деле, до недавних пор болезнь Паркинсона считалась болезнью стариков, которых лечить – только время тратить. Лишь не так давно, насколько я знаю, возрастной состав пациентов начал существенно омолаживаться – появились сорока-, тридцати- и даже двадцатилетние заболевшие…
При этом сами больные ничем друг с другом особо поделиться не могут, и даже, будучи собранными в группы по интересам, сохраняют угрюмое молчание – по причине, как раз-таки, диагноза. Ведь болезнь Паркинсона, если кто не знал, проявляется не только в трясущихся руках, как считают люди со стороны, но и во многих других довольно неприятных, мягко говоря, вещах. Среди которых – и практически полное отсутствие интереса к чему бы то ни было, поскольку гормон дофамин, на производство которого в мозгу данная болезнь как раз и влияет, ответственен не только за передачу сигналов от мозга к конечностям, но и за – внимание! – получение удовлетворения от достижения целей. Проще говоря, человек постепенно утрачивает всякие устремления. И заставить его делиться информацией с другими такими же больными становится задачей не из лёгких. Попробуйте принудить к действию того, кто ничего не хочет, видит мир в исключительно чёрном цвете и потихоньку заживо гниёт, запертый в темнице собственного предавшего его тела!
К счастью, есть я – человек, ещё не утративший окончательно писательские навыки, сохранивший, пусть и практически в законсервированном состоянии, отдельные устремления и обладающий при этом достаточными возможностями для испытания на собственной шкуре различных методов от различных "целителей". И мною к настоящему моменту испытаны: стереотаксическая операция, метод RANC и кое-что ещё… И обо всём этом я намерен здесь рассказать.
Единственная просьба к возможным читателям – относиться к моим рассказам снисходительно. Я не нейрохирург, и на всё происходящее взираю со своей – покосившейся, вросшей в землю и обывательской колокольни. Где-то могу назвать нейромедиатор дофамин гормоном, где-то чего-то недопойму, где-то просто протуплю. Это нормально.
Зато у страждущих появится хоть какая-то информация, а то в последнее время мне часто приходится рассказывать родственникам больных о том, где я делал операцию, как на неё попасть, и помогает ли метод RANC, а рассказчик из меня, прямо скажем, неубедительный: в полном соответствии с диагнозом – заикаюсь, шепелявлю, быстро устаю. Печатным словом пока что получается жечь гораздо лучше.
На коей оптимистической спортивной ноте и приступим к нашему повествованию.
Буду на самом деле рад вашим комментариям. Нам, больным этой несусветной дрянью, которую даже болезнью не хочется называть, а хочется называть исключительно в стиле "кара господня", надо держаться вместе – хотя бы для того, чтобы не чувствовать себя абсолютно одинокими в окружающих нас пустоте, тишине и темноте. Чтобы не поддаваться депрессии. Чтобы хоть как, хоть из последних сил, но царапаться и бороться.
Чтобы знать: ты – не один.
Часть 1 – Настойка пиона
Примерно в 38 лет у меня начали немного дрожать руки, однако, помнится, тогда я не обратил на это особого внимания. Подумал: человек я нервный и пессимистичный, отсюда оно и идёт.
Тем не менее, к 39 годам к этой лёгкой дрожи добавилась наметившаяся скованность, и если раньше я печатал на клавиатуре с бешеной скоростью – словно хакер в голливудском кино, мысль не успевала зародиться в мозгу, как уже оказывалась переведена в текст – то к тому времени мой метод печати начинал всё больше напоминать работу старика, вообще не знакомого с компьютерами: очень медленно, одним пальцем, постоянно промахиваясь. Что выглядело тем более дико, что с компьютерами я связан всю жизнь: в институте обучался на программмиста, после чего то работал по специальности, то занимался дизайном и верстал газеты, то писал достаточно объёмные статьи.
Что это может быть, я тогда и предположить не мог. Обратился в поликлинику по месту жительства, к неврологу. Невролог, уже достаточно пожилая женщина, не стала заморачиваться и слушать мои россказни про голливудского хакера, а сказала просто – это у вас нервишки шалят, поменьше нервничайте и попейте настойку пиона.
При том, что даже я, далеко не специалист, теперь уже знаю: первое, что нужно подозревать при скованности и дрожании рук – это болезнь Паркинсона.
Нет, насколько я понял, есть и ещё одна возможность – крайне маловероятная, но всё же встречающаяся. Именно с целью отсеять этот вариант (честно говоря, не помню названия) невролог в коммерческом кабинете, к которому я обратился после того, как стало понятно, что от государственной клиники я получу только «настойку пиона», отправил меня сдавать кровь на анализ содержания, кажется, цинка. К сожалению, анализ показал, что с цинком у пациента всё в порядке, а значит, остался только один диагноз – болезнь Паркинсона. Увы.
Почему, однако, в государственной клинике женщина-врач не стала заморачиваться? Кто знает… Может, как мне потом сказали, по каждому такому случаю у них, у врачей, море отчётности и писанины. Может, просто не столь часто, мягко говоря, ей попадалась болезнь Паркинсона у настолько молодых людей. Может, в конце концов, просто знаний и опыта не хватило…
Важно другое. С врачами у нас в стране в последнее время ситуация не самая благочинная. Довольно часто попадаются то неучи, то шарлатаны, то пофигисты. Врачи, в конце концов, такие же живые люди, как и все мы – со своими проблемами и чаяниями. И посоветовать здесь можно только одно: в по-настоящему критической ситуации не надейтесь на то, что человек в белом халате окажется всезнающим ангелом в сияющих доспехах. Не устраивает диагноз? Ищите врача, о котором идёт добрая народная молва.
Я вот пошёл к детскому неврологу, про которого в нашем небольшом городке знают все родители, и он-то мне и поставил диагноз.
Другое дело, что в данном случае это знание не сказать, что сильно помогло. Впрочем, в любом случае, знать, что с тобой происходит – лучше, чем теряться в догадках.
Часть 2 – На Колёсах
Итак, неутешительный диагноз был поставлен, и надо было как-то жить дальше. А состояние всё ухудшалось, и ухудшалось. Трясущиеся руки меня особо не беспокоили, да они у меня особо и не тряслись – главным симптомом была замедленность движений; если я ничего не путаю, эта форма болезни Паркинсона называется ригидной. Есть ещё форма дрожательная, для которой как раз дрожащие руки характерны в большей степени.