– Хм-м-м, - мягко протянул герой, а у самого уголки губ подрагивают от смеха.
– Что-то я не припомню эту серию. Где скачали?

– На одном малоизвестном сайте, - с улыбкой поддержала я светскую беседу.
– Это фильм от режиссера "Камера возле магазина". И, судя по дате в углу, премьера состоялась вчера. Что думаете? У нее есть шанс на успех?

– Едва ли, - хмыкнул герой, наконец потеряв весь интерес к собранию. Плохо, конечно, но докладчик заметно приободрился. Даже тайно показал мне большой палец, а я ему подмигнула в ответ.

– Думаете? А мне почему-то кажется, что среди сотрудников правоохранительных органов запись будет пользоваться небывалым успехом, - задумчиво постучала я пальцем по подбородку

– Даже так?
– откровенно заухмылялся мерзавец, а потом показал мне свой экран: - Может, лучше посмотрим другой фильм? Как насчет "Сумерек"?

– Знаете, мне больше нравятся старые фильмы. Например, "Блэйд". Или вот "Ван Хельсинг". Эти картины куда более логичны, чем, кхм, "Сумерки", - с тонкой улыбочкой бросила я гранату в ответ.

– Если говорить о логичности, то тут, скорее, сериал "Древние".

– Если говорить о сериалах, то мне больше по душе "Сверхъестественное".

– Действительно, хах. Пара братьев, разъезжающих по стране на раритетной машине и истребляющих нечисть. Жаль, что у вас даже машины не осталось, мисс Милтон, не говоря уже о братьях.

– Зато нечисти в избытке и тесак хороший есть. Скажите, вы не хотите поехать с инспекцией в другие подразделения? Мы бы с удовольствием поскучали здесь без вас...

Вот так мы и собачились, пока собрание не закончилось. Пойти на поводу у героя и провести это чертово годовое собрание я не могла не только по причине плохого характера, но и в виду того, что работаю здесь не дольше героя. Честно говоря, у Милли и то больше шансов это сделать, чем у нас с вампиром.

Так что, едва последний руководитель закончил отчет, герой вышел и поблагодарил всех за хорошую работу, выразил надежду на дальнейшее плодотворное сотрудничество и был так харизматичен, что ему простили все и сразу, а потом побежали жать руку.

Я со своего угла неприязненно смотрела на это и категорически отказывалась поддаваться вампирским чарам, за что была в очередной раз удостоена глубоким взглядом главного героя.

После собрания все разошлись в приподнятом настроении. Кроме меня, я ушла в плохом, потому что к пиджаку прилип один комар. Приобняв меня за талию, он зудел и зудел, пока мы шли в кабинет, не обращая внимания на взгляды коллег. На очень многозначительные взгляды! Все так понимающе ухмылялись, пока он шел в обнимку и нашептывал всякие гнусности на ушко, что хотелось провалиться в ад и утащить туда мерзавца.

Но по-настоящему раздражало вовсе не это. Прохладная рука, гипнотический голос, волнующее дыхание и до боли знакомый аромат - я ненавижу все это. Ненавижу его глубокой старинной ненавистью. За эту издевательски тонкую нежность, под которой скрыт океан боли. Моей боли. Он точно знает, как сделать так, чтобы даже я начала чувствовать.

Я точно знаю, что мы оба мечтаем лишь об одном - убить друг друга. Убить так, чтобы причинить немыслимую боль, и поэтому эта игра в любовь становится еще более жестокой, изощренной пыткой. Он ничего не помнит, такого условие трансмиграции, но все равно действует так, как запланировал. А я помню все, но могу лишь усмехаться, глядя ему в глаза, и ждать. Ждать, когда завершится миссия.

Уверена, он уже понял, что я пытаюсь сделать. Наверняка мерзавец в ярости, но не из-за моего решения, а из-за собственного бессилия. Он так старается, но совсем не может мне помешать.

Стелиться под него невыносимо больно, но я научилась быть хорошей приспособленкой. Улыбка, послушание, перешучивания - все, как он любит. И я не против дать ему это, ведь после станет несоизмеримо больнее.

Все это мне известно, но...

... но прохладная рука лежит на талии, и я не чувствую отвращения. Он заигрывает, касаясь губами уха, а я ощущаю лишь злое веселье. При звуках его низкого голоса не сжимается от боли сердце, но начинает биться чаще, и я не... Черт.

Он делает это нарочно. Нарочно выступает целью миссии во всех этих околоромантических мирах.

Я боюсь его. Я ненавижу его. Но даже я понимаю, что начинаю привыкать. Сколько времени пройдет, прежде чем я дойду до черты и растеряю остатки ненависти? В голове до сих пор звучат его слова с той последней встречи. "Ты не сможешь", - смеялся он. И чем сильнее я плакала от боли, тем громче он смеялся.

В нем нет ни капли человечности. Чужое горе доставляет ему истинное наслаждение, и я не буду искать этому оправданий.