— Мама, ты как принцесса из сказки, — как-то сказала она матери. — А папа, конечно, сказочный принц.

— Да, дорогая, ты права. Для меня он всегда был и останется сказочным принцем, — ответила мать.

Она коснулась рукой диадемы и сказала дочери:

— Сегодня я буду выглядеть достойно. Там будет столько выдающихся людей! А ведь я чуть не продала это украшение, когда мы с отцом только поженились. Теперь Пьер Валлон великий музыкант и дирижер, которым все восхищаются, приглашают лучшие театры Европы. А тогда мы были очень бедны. Но он настоял, чтобы я не продавала фамильную драгоценность. И теперь я счастлива, что она у меня есть.

Зоя знала, что дело не в том, что украшение дорогое. Оно было символом того, чем мать пожертвовала ради любви.

«Это была мамина корона, — подумала Зоя. — А сегодня она будет украшать мою голову. Может быть, мне никогда больше не доведется побывать на таком роскошном балу».

Девушка была уверена, что, вернувшись во Францию, где все еще идет война, она вряд ли будет бывать на балах, подобных тому, который состоится сегодня во дворце генерал-губернатора. И вряд ли во Франции она сможет одеваться так роскошно, как на сегодняшнем балу.

С бриллиантовой диадемой на голове Зоя выглядела настоящей королевой. Служанка помогла ей надеть платье, потом закрепила на плечах великолепный шлейф.

В этом наряде Зоя почувствовала себя уверенно, как никогда прежде. Однако, глядя в зеркало на свое отражение, она думала только о том, что скажет герцог, увидев ее в этом наряде.

Дверь в комнату открылась, и вошел Пьер Валлон.

— Папа, ты уже готов? — спросила Зоя.

Она повернулась к отцу так, чтобы он мог увидеть ее во всем великолепии, — Мне нужно поговорить с тобой, — сказал он. Зоя изменилась в лице. Она отослала служанку из комнаты и подождала, пока та закрыла за собой дверь.

— Что случилось, папа?

Отец подошел к ней, и она почувствовала, что он пытается подобрать нужные слова.

— В чем… дело? — опять спросила Зоя.

— В порт вошел турецкий корабль, — ответил Валлон. — Он отплывает на рассвете. Зоя затаила дыхание.

— Я говорил с капитаном, — продолжал отец. — Он согласен взять нас на борт. С ним мы доберемся до Марселя, нельзя упустить такую возможность.

— Но, папа… — начала Зоя. Отец перебил ее.

— Позволь мне прежде сказать тебе, что британский военный корабль прибудет в Одессу через два или три дня. Я слышал, как герцог говорил адъютанту генерал-губернатора, что собирается вернуться на этом корабле в Англию.

Зоя стояла не шелохнувшись. Потом, чувствуя, что ноги ее больше не держат, она опустилась в кресло.

— Я хочу, чтобы ты, — сказал Баллон, — прямо с бала отправилась на корабль, где я буду тебя ждать.

— Уехать… с бала? — переспросила Зоя.

— Это будет самое разумное, дорогая, — ответил отец. — Какой смысл мучить себя прощанием с герцогом, зная заранее, что это ничего не изменит и ты будешь чувствовать себя еще более несчастной, чем теперь?

— Папа, ты же… знаешь, как… я люблю его.

— Да, знаю. Но ты ведь с самого начала понимала, что у этой истории не может быть счастливого конца. И я предлагаю выход, который будет лучше и для тебя, и для него.

— Лучше… для него? — спросила Зоя.

— А что он может тебе сказать на прощание, кроме слов благодарности? — заметил Валлон. — Герцог Уэлминстер в Англии занимает такое же важное положение, как твой дед в России. Семья герцога настолько знатна, что не допустит его брака с тобой ни при каких обстоятельствах, даже если речь идет о любви!

Зоя до боли сжала руки. Она понимала, что отец прав, но от этого ей не стало легче.

— Будь умницей, дорогая, — сказал Валлон. — Честно говоря, для всех будет проще, если мы уедем именно сейчас. — Не ожидая ответа, он продолжил:

— Я поговорил с Мари. Она уже упаковывает вещи. Поздно вечером они с Жаком покинут дворец и отправятся на корабль.

Зоя ждала продолжения, хотя его слова глубоко ранили ее.

— Я буду ждать тебя в конце парка в закрытой карете, — произнес Валлон. — Если мы уйдем с бала вместе, это вызовет ненужные вопросы.

«А вдруг герцог остановит нас?»— подумала Зоя. Она знала, что говорить это вслух не имеет смысла.

Отец продолжал:

— Я знаю, что по указанию генерал-губернатора в полночь начнет играть цыганский оркестр и будут танцевать цыганки. Мне жаль, что придется все это пропустить, но, как только внимание всех гостей сосредоточится на цыганах, ты должна незаметно удалиться и прийти в то место, где я буду ждать тебя.