Затем они были проведены к удобному столику, огороженному с обеих сторон наподобие стойла для лошадей.

Предполагалось, видимо, что обедающие за такими столиками могли бы чувствовать себя весьма уединенно. По потолку и стенам проходили деревянные балки, а стекла в оконных створках были граненые.

— Должно быть, это очень старое здание! — сказала Вильма, когда они устроились за столом.

— Оно существовало еще до Революции, — объяснил маркиз. — Я люблю обедать здесь и подумал, что вам тут тоже должно понравиться.

— Мне нравится, правда, нравится! — призналась Вильма. — Очень уютно и вместе с тем необычно.

Маркиз заказал несколько блюд и попросил принести бутылку шампанского.

Затем он обратился к девушке:

— Теперь мы можем поговорить, и я хочу, чтобы вы рассказали мне о себе.

— Я бы лучше поговорила о вас или, скорее, о ваших лошадях.

— Мне казалось, мы уже исчерпали эту тему, — отметил маркиз.

— Тоща расскажите мне о своем доме. Когда я собиралась на эту встречу, то мне пришло в голову, не видела ли я его изображение в одном из журналов, кажется, он был построен братьями Адамс.

— Вы совершенно правы, — сказал маркиз, — и я всегда старался сохранить комнаты в том виде, как они были когда-то задуманы.

— Было бы ужасно, если бы вы переделали их, — заметила Вильма. — Безусловно, вы не стали заполонять их всеми этими безделушками, столь обожаемыми некоторыми нашими современниками.

— О Боже, разумеется, нет — Голос его звучал решительно.

Во время этого диалога маркиз невольно вспомнил, каких именно новшеств в своем доме он с тревогой ожидал от принцессы, которая должна была стать его женой.

И он мысленно пообещал себе, если его вынудят, сражаться со всей немецкой нацией, но не позволить им испортить самый совершенный во всей Англии дом в палладианском стиле?

— А теперь поведайте мне о ваших картинах, — попросила его Вильма.

Почти против воли маркиз начал говорить о картинах, которые приобрел для пополнения унаследованной им коллекции.

Они уже успели закончить ужин, и тут он сообразил, что почти весь вечер рассказывал только о себе.

Вильма сумела заставить его сделать это почти так же ловко, как накануне Лизетта вынуждала его произносить любовные речи.

— Но теперь ваша очередь, — сказал он, когда им принесли кофе. — Расскажите мне о том, чем вы занимаетесь дома.

— Вы ведь уже знаете ответ на свой вопрос, — сказала Вильма, — езжу верхом и, конечно, до последнего года, училась.

— Полагаю, весьма успешно, — заметил маркиз. — Ну а помимо той помощи, что вы оказываете отцу в его опытах с электричеством, каковы ваши личные планы на будущее?

Вильма подумала, как рассердился бы ее отец, доведись услышать ему, что маркиз говорит о нем словно о простом дельце или ремесленнике.

Вильма бесхитростно ответила:

— Мне еще очень многому необходимо научиться, но больше всего я хотела бы путешествовать.

— А как насчет замужества? — поинтересовался маркиз.

— Я об этом еще не думала.

— Вздор! — резко возразил маркиз. — Все юные девицы мечтают о замужестве, наверняка и у вас есть несколько предупредительных воздыхателей, осыпающих вас комплиментами и цветами.

— За все время я получила только два букета — один от славного старичка, которому я напоминала его внучку, а другой букет прислал тот, с кем я танцевала на балу. Он желал увидеться со мной еще раз, но я отказалась, так как с трудом переносила его общество.

Тут он рассмеялся:

— Печально, но, возможно, по вашем возвращении в Англию все пойдет по-другому. Вы овладеете искусством француженок флиртовать с мужчинами, и ваши английские друзья будут находить это неотразимым.

Все это он говорил несколько фальшивым, насмешливым тоном, пока вдруг не обнаружил, как вопросительно смотрит на него девушка.

— Мне всегда было любопытно, — сказала она, — что подразумевается под словом «флиртовать». Однажды я спросила об этом маму, но по ее словам так называют «вульгарное поведение в обществе», и достойная женщина никогда не должна вести себя подобным образом.

— Ну тогда вам просто нельзя флиртовать, — уступил ей маркиз, — но если вы пробудете б Париже достаточно долго, вам будет довольно сложно избежать этого.

— К счастью, у меня нет ни одного знакомого француза, — отметила Вильма, — конечно, если не считать графа, но он ужасен! Я и сейчас думаю, насколько же мне повезло… вы проходили мимо и… спасли меня.

— А как вы думаете, от какой угрозы я вас спас тогда? — поинтересовался маркиз.

Вильма вся вспыхнула, потом едва слышно прошептала: