Экран тут же высветил результат женщины: Поражение.

Дверь снова открылась, и второй боец выбежал на арену. Его задача была одолеть ту тварь, что всё ещё оставалась в победителях. Вот только и этот боец, и другой, и даже третий… все они раз за разом проигрывали, а иногда и погибали от рук той твари из тумана. Да, выходили на бой они с гордо вздёрнутыми подбородками, когда слушали, как ведущий объявляет их ранги, но на деле оказывались жалкими копиями себя же в молодости.

Когда объявили моё имя, я зашагал на арену.

Толпа бесновала, ведущий подшучивал, а мне оставалось стоять столбом и ждать, пока ворота передо мной откроются. Что-то животное внутри не позволяло погрузиться в состояние «дхъяна», поэтому я решил оставить попытки успокоиться и лишь усилил бурлящую внутри ненависть. Таким образом сознание без особых затруднений перетекло в состояние «пратигха» — состояние ярости и гнева.

И стоило воротам открыться, как на меня рванул тот самый Пустотный Шакал. Маленький, умирающий и слабый. Таких туман уничтожал сам, ибо толку от них в войне с первыми людьми Триады не было никакого.

Делаю жест двумя пальцами — и невидимая нить из воды срезает голову твари аккурат в том месте, где находится их сердце, а это в районе ременной мышцы шеи. На арене наступает гробовая тишина.

Разворачиваюсь и ухожу обратно в подтрибунное помещение.

Юрий Михайлович Громов, сын и один из наследников главы княжеского рода Громовых, вскинул брови ко лбу от накатившего изумления. Впрочем, все люди вокруг застыли с раскрытыми ртами и начали переглядываться. Гробовая тишина на арене «адептов» отчётливо дала понять: опешил каждый зритель.

Только что Константин Шагайн под странным псевдонимом Даркар перерезал глотку твари из тумана одним лишь жестом двух пальцев. Притом сделал это с такой лёгкостью, словно всю свою жизнь этих тварей кромсал.

— Ай да краса-авец! — утробно протянул Арнольд Ильич Драгунов. Глава синдиката «Пегас» занимал соседний столик в вип-ложе. — Краморов был чертовски прав. Талант! Я, право, и подумать не мог, что всё настолько превосходно! Слов нет, чтобы описать, насколько я поражён!

— И впрямь… — усмехнулся Юрий Громов, всё ещё пребывая в смятении. — Что, если скажу, что глазам своим не верю?

— Как же тут им верить? Я сам глазам не верю, господин! — гоготнул Драгунов, хлопая в ладони. — Алмаз, господин. Неогранённый алмаз! Этот парнишка Шагайн и впрямь устрашает!

— Не называй его так, — Юрий Громов с задумчивой улыбкой поднял бокал и закинул ногу на ногу. — Никакой он не Константин Шагайн, этот парень мой брат. И этого человека когда-то изгнал из рода мой отец. Вот только одного понять не могу… мать с уверенностью говорила, что он давно мёртв. У нас даже был какой-никакой траур.

Драгунов замер на секунду. Вся радость на его лице заменилась оцепенением. Глава «Пегаса» обернулся на Юрия Громова с открытым ртом и заморгал глазами, а слова застряли в горле мужика.

— Брат?.. — протянул он. — Этого даже я предположить не мог, господин Громов.

— Как вы с ним познакомились? — Громов покосил глаза на Драгунова.

— Мальчишка своевольно пришёл ко мне, господин, — чуть ли не шёпотом говорил Драгунов, приходя в себя. — И стоило парню перешагнуть порог моего кабинета, как от него прозвучала просьба устроить визит к Михаилу Громову.

— Братец, какой же ты ублюдок… до чего же наглая просьба, — Юрий медленно обернулся на арену, глядя в спину уходящему под трибуны брату, улыбка на его лице всё ещё была натянутой. — Человек, которого изгнали из рода за слабость, отсутствие Дара, зависимость от наркотиков, азартные игры и алкоголь… хочет «познакомиться» с родным отцом? Он совсем разум потерял, Арнольд Ильич?

— Но парень действительно интересуется вами, господин Громов, — в почтительном тоне высказался Драгунов. — Я говорил с ним, спрашивал о родителях. Скажу откровенно, ваш… брат сейчас не знает даже собственного имени.

Юрий Громов покачал головой.

— Стоит отцу увидеть этого наркомана у порога своего дома, как пацану снесут голову, — усмехнулся он. — Были условия — либо он хотя бы перестаёт позорить род, либо же отправляется восвояси. Без документов, без имени и без рода. Братец выбрал второе своими поступками.

Драгунов состроил сопереживание на лице.

— И что прикажете передать пацану, господин Громов? — задал вопрос глава синдиката. — Гнать в шею такой талант рука не дрогнет, а он мне условие поставил. Либо информация о вашем отце и сотрудничество, либо полюбовный расход.