— Я не собираюсь вас убивать.

— Разумеется, Фрэнк. Ведь всем известно, что убийцы всегда предупреждают своих жертв заранее. Поскольку вы говорите, что не собираетесь, я ничем не рискую.

Я все равно ее обнял, потому что никогда не надо упускать возможность сделать доброе дело. От нее пахло удивительно приятно, как от брюнеток, когда они благоухают, но только еще лучше.

— Убивец на месте?

Она повернулась ко мне спиной и вихляющей походкой проплыла к кабинету Нарцисса.

— Нет. Он ушел с Джанет Бун. Проводить ее до отделения полиции. Плоды хорошего воспитания, Фрэнк: вам этого не понять. И потом, возможно, она что-нибудь по пути выдаст еще.

— Она приходила сюда?

— Да. Вас это удивляет?

— Да. Нет. Наполовину. Чего она хотела?

Кармен не торопилась с ответом. Она смотрела на меня как-то странно. Подошла к столу Нарцисса, села в кресло и выкинула совершенно невероятный трюк: положила ноги на стол. Так мог бы сделать мужчина, но, прошу прощения, только если он не в килте. И это было похлеще, чем накануне: длинные ноги Кармен вытянули весь воздух из комнаты, заполнили все поле видимости, и мне стало трудно думать о чем-то другом, кроме этих ног, этих высоких каблуков, этих чулок в сеточку и этой полоски оголтелой розовой плоти, которая зияла из-под задравшейся юбки. Все это создавало своеобразную атмосферу — будто к вам в комнату запустили оголодавшего бенгальского тигра, — но еще более напряженную. Она сделала это, предположил я, чтобы своими половыми феромонами доставить мне приятные ощущения и чтобы у меня было о чем вспомнить, когда я состарюсь. Но нет, она не обращала никакого внимания на мою апоплексию.

— Джанет Бун хочет знать все, все, что ей не рассказали, — произнесла она. — В этом деле она рискует своей должностью: мэр проявляет нетерпение, на него набросились газетчики. Начинает попахивать жареным. Я так выразилась отнюдь не потому, что ваши бывшие дамы имеют склонность подгорать. Эта Джанет готова даже заплатить. Сначала Нарцисс отказался.

— А потом?

— И потом тоже. А вы что думали, Фрэнк? Золотое правило нашего ремесла — никогда не брать деньги у полицейских. Иначе они будут думать, что ничего нам не должны. Но в конце концов мы уступили ей кое-что… Сами догадываетесь что.

— Меня.

— Не сразу. Какой вы шустрый… Сначала сообщили, что у трех женщин был один и тот же любовник.

— Я вижу, в каком направлении двигается дело. А затем?

— Затем назвали имя этого любовника. А как же иначе? Фрэнк Болтон, знаете такого?

— Спасибо, что предупредили. Хорошо, когда у тебя есть друзья.

— Подождите, Фрэнк, история еще не закончилась. Знаете, как на это отреагировала Джанет Бун?

Кармен убрала ноги со стола, опустила их на пол, встала и направилась к окну, которое выходило на Лексингтон. Я был взвинчен, но теперь уже по менее приятному поводу. Она умела нагнетать драматизм. Нарцисс обучил ее всему, а может быть, наоборот: она — его.

— Откуда мне знать, Кармен? Запела Ave Maria{75} или просто записала мое имя в блокнот?

— Вовсе нет, она в этом не нуждалась. Эта суровая, как само правосудие, инспекторша чуть не упала в обморок. Имя Фрэнка Болтона произвело на нее сокрушительное впечатление. Она попыталась скрыть свое смущение — все-таки профессионалка, — но Нарцисс ее немного обработал. И угадайте, что?

— Угадать что? Ну?

— Извините меня, Фрэнк, но забывать имена своих любовниц — не очень элегантно. Вам действительно ни о чем не говорит имя Джанет Бун? Джанет Бууууун?

Кармен растянула последний слог с торжествующей улыбкой, в которой было что-то хищническое.

— Да нет же, Кармен. Джанет Бууууун — как бы вы ни произносили эту фамилию — ни о чем мне не говорит. Девушек, с которыми я спал, не так уж и много…

— Это вопрос?

— Нет, но, если хотите, я могу повторить фразу с правильной интонацией, чтобы устранить всякую двусмысленность.

— Возможно, Джанет Бун вам ни о чем не говорит, а Джанет Деверо по фамилии ее первого мужа… Это вам о чем-то говорит?

Ах, да. Джанет Деверо. Это говорило мне о многом. Это было давно. Брюнетка. Скулы. Миндалевидные глаза. Игривость.

— Полиция хочет вас допросить, Фрэнк. Если бы я была на вашем месте, я бы явилась сама в отделение полиции, ну, скажем, восстановить утраченные связи. Принесите ей букет цветов, это всегда приятно.

Кармен не шутила. Но какие цветы выбрать для такого случая? Ах, этот язык цветов — вот еще одна штука, которой в армии не учат. Во времена нашей краткой идиллии с Джанет я никогда бы не подумал, что сплю с будущим полицейским. Хотя… привлечение лица, досмотр тела, наручники [12] … Девушка была не промах.

Я не очень торопился праздновать нашу встречу с Джанет и предпочел вернуться домой.

Когда я приехал, Вэнис стояла в прихожей с чемоданчиком в руке. Она чуть не задушила меня в своих объятиях, затем резко отстранилась и взглянула на часы.

— Хьюго везет меня в аэропорт, — сообщила она. — Быстро слетаю туда и обратно, с Глорией и Дэйзи.

Видимо, новые подруги, которых я не знал. Мне ничего не оставалось, как покорно кивнуть. Она поспешно вышла.

В гостиной я увидел отца, который, словно сдувшись, полулежал в своем кресле. На журнальном столике из красного дерева валялся последний выпуск газеты «Пост». Госдепартамент вводил эмбарго в отношении Китая и Северной Кореи, и правительство арестовывало все вклады китайских граждан, проживающих в США. Я подумал, что, пока Трумэн их не заморозил, мне надо побыстрее забрать свои костюмы из прачечной. На седьмой странице помещалась статья под заголовком «Богатая наследница Вики Вилбэри убита на отцовском ранчо». Я прочел ее очень внимательно. Тело не было изуродовано, полиция никак не связала это с прочими убийствами. Журналист предлагал две версии, честно говоря довольно расплывчатые. Черный бродяга, которого полицейский накануне встретил на дороге к ранчо и подверг надлежащей проверке: найти его будет непросто. И конокрад, который в прошлый месяц увел лошадей с соседнего ранчо, у Расселов: определить его местопребывание пока не удалось. Я приехал слишком поздно, чтобы спасти Вики, но слишком рано, еще до того, как маньяк успел закончить свое дело, и я был единственным, кто это знал. К статье прилагалась фотография отца Вики, Джека Р. Вилбэри, снятая за несколько дней до этого, на благотворительном празднике. Вилбэри был сверстником моего отца, но казался лет на двадцать моложе.