— Тогда приходите ко мне завтра, — закончила Бланка.

Нет!

Нет, нет, нет, тысячу раз нет.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но Эдди опередил меня.

— Мы будем в шесть.

Мой рот так и остался открытым.

Это должно было стать серьезным препятствием в моих планах держать Эдди на расстоянии вытянутой руки (и это была бы рука Гулливера, а я была бы лилипутом).

— Приводи свою маму, Chiquita. Жду не дождусь встречи с ней, — сказала Бланка.

За мной охотилось много людей, но почему-то никто из них не мог меня убить или покалечить? Это сделало бы мою жизнь намного проще.

— Маме бы понравилось, — сказал я ей, и маме бы действительно понравилось. Это стало бы встречей единомышленников. Встречей в аду.

Глория улыбалась во весь рот.

— Может, нам пригласить кузенов, — предложила она.

Я повернулась и посмотрела на Эдди, ожидая от него помощи, но вместо этого он обнял меня за плечи и притянул к себе.

Бланка уставилась на нас с выражением, которое можно было описать только как блаженное.

Затем она пришла в себя.

— Глория, возьми другую тележку, — приказала Бланка, — нужно кое-что докупить. Hasta manana (с исп. — до завтра), — пропела она и настолько целеустремленно направилась в ряды, что ушла без всяких прощальных поцелуев.

Я повернулась к Эдди, а так как он обнимал меня за плечи, мы оказались лицом к лицу, поэтому я откинула голову назад.

— Мог бы что-нибудь с этим и сделать, — огрызнулась я.

— Что, например? — спросил он, его лицо было намного ближе, чем это было комфортно.

Я попыталась отстраниться, но ничего не добилась.

— Не знаю. Как-то вежливо отказаться.

— Я ужинаю с твоей мамой до того, как ты поужинаешь с моей. Будь что будет, mama рано или поздно доберется до твоей мамы. Поверь мне, пусть лучше это случится раньше, это даст ей меньше времени для планирования.

— У меня хреновая жизнь, — выпалила я, не подумав.

Эдди напрягся.

— Это ужин с моей мамой, а не конец света.

Не для меня.

— Я не это имела в виду.

Хотя в каком-то роде это, но не в том плохом смысле, в каком его воспринял Эдди.

Его взгляд стал серьезным.

— Нам нужно еще раз поговорить, — сказал он.

— Не нужно! — чуть не закричала я, охваченная паникой. — Больше никаких разговоров.

Его брови сошлись на переносице.

— По крайней мере, пока не пойму, что я должна сказать, — попыталась успокоить его я.

— Сколько времени это займет?

Примерно четыре жизни.

Конечно, я собиралась это ускорить.

Мне нужно было, чтобы моя жизнь вернулась к своей обычной, повседневной скуке.

Но сначала надо посетить винный магазин и купить бутылку «Джека». Я не пила «Джека», но решила, что сейчас самое подходящее время для бурбона.

Вместо того чтобы поделиться чем-то из этого с Эдди, я ответила:

— Не знаю.

— У тебя есть время до завтра.

У меня отвисла челюсть, потом я подобрала ее с пола и спросила:

— Ты устанавливаешь мне срок?

Он ослабил объятия, но руку с моего плеча не убрал, а другой рукой толкнул тележку, двигая нас вперед.

— Ты действуешь медленно, и сколько бы времени я тебе ни дал, ты будешь отступать. Этого не случится. Так что, да, я устанавливаю тебе срок.

Я решила, что сейчас самое подходящее время заткнуться.

Через оставшуюся часть испытания покупками мы прошли без происшествий, пока не добрались до очереди в кассу. Не успела я опомниться, как Эдди сунул свою кредитку в считыватель карт.

— Что ты делаешь? — спросила я.

— Плачу за твои продукты, — ответил он.

Я уставилась на него. Затем сверкнула глазами.

— Ты не можешь платить за мои продукты.

— Почему?

Ответа я не знала.

— Не знаю, — потом меня осенило. — Это не твои продукты.

— Я съем часть из них, не так ли?

Это было правдой.

Он отвернулся от меня и снова повернулся к кассиру.

Полагаю, этот разговор был окончен.

Я опустила голову и стукнулась лбом о полочку на стойке кассы.

— Я бы позволила ему заплатить за мои продукты, — решила вмешаться кассир.

Я не ответила.

Дойдя до конца кассы, я вцепилась в ручку тележки, и в ту же минуту, как упаковщик положил в нее последний пакет, не оглядываясь, выехала за дверь.