Критично изменить ситуацию за тот час, что я выделил для этой работы, само собой, не получилось. Но начало было положено. А если вспомнить, что ближайшие несколько дней, я не собирался выбираться за пределы усадьбы, времени на то, чтобы привести энергетический каркас в порядок, будет достаточно.

Проснулся я от настойчивого клёкота ястреба, который сидел рядом. Увидев, что я пришёл в себя, тот сразу же сорвался с места, исчезнув за стеной. А через секунду открылась дверь и на пороге показалась смущённая Лера.

— О, ты уже проснулся. А я переживала, что придётся будить. Там…

Я приподнялся на локте, всматриваясь в девушку и одновременно наблюдая за изображением, которое передавал Сандал. Жрица же, чуть замявшись, продолжила.

— Около дома ждёт действительный статский советник Егоров. Прибыл, чтобы лично вручить вам предписание от генерал-губернатора.

Судя по тому, что я видел при помощи спутника, снаружи был не только он. Но уточнить не успел — брюнетка уже продолжила сама.

— Ещё там китайцы из рода Лецзюнь и репортёры Приморского Вестника.

Опустив глаза в пол, со вздохом добавила.

— Все требуют лично Афеева. Егорову нужна подпись, китайцы кроме вас вообще ни с кем говорить не желают, а журналисты жаждут интервью. Газетчиков мы конечно могли и прогнать, но они же потом понапишут всякого. Поэтому я решила, что лучше разбудить.

Сейчас девушка напоминала провинциальную родственницу, впервые попавшую в Рим. Глаза опущены, руки вытянуты вдоль тела, а от всей позы так и несёт раскаянием.

Встав, я широко зевнул, потакая рефлексам смертного тела. Потом потянулся за штанами, которые вчера оставил на стуле.

— Ты всё верно сделала. Молодец. Сейчас оденусь и пойдём выясним, что им всем от меня нужно.

Оказавшись на крыльце, я обнаружил перед домом настоящее скопление гостей. По центру расположились пятеро китайцев. Один в богато украшенных одеждах стоял по центру, двое замерли за его спиной, а пара одетых куда скромнее прочих, держалась поодаль.

Слева от них скучал Егоров, теребящий в руках папку с документами. Этот был один — с ним прибыл только водитель, который ждал около автомобиля, на опушке леса.

Ну а справа троица репортёров. Один украдкой снимал на дарфон земляные укрепления рядом с усадьбой, ещё двое черкали заметки в блокнотах.

Заметив меня, первыми вперёд двинулись китайцы. Наглые смертные — ведь прекрасно видели предупреждающий сигнал защитной системы. И наверняка понимали, что если я не дам ей отбой, то вся пятёрка попросту умрёт.

Тот репортёр, что снимал всё на дарфон, сразу нацелился на делегацию. Видимо надеялся, что сейчас группа посланцев получит своё, а в его руках окажется эксклюзивный материал. Указал на него взглядом Лере, а сам дал защитной системе команду не реагировать на нежданных гостей.

Те же пёрли вперёд с уверенностью и грацией африканских носорогов. Ещё и смотрели так, как будто я им что-то должен.

Первый добрался до веранды и свёл вместе руки, которые прятались в широких рукавах халата.

— Я Ли Лецзюнь, приветствую тебя, Василия Афеева, от имени своего дома. И по-дружески хочу напомнить о долге твоего рода перед Лецзюнь.

Не показалось, значит. Речь и правда пойдёт о долге.

Сам китаец, не глядя выбросил назад правую руку и один из помощников вложил в неё папку с документами. А глава этой небольшой делегации, протянул бумаги мне.

— Мы долго ждали этого момента, господин Василий. Теперь старые друзья смогут забыть о долгах и обязательствах.

Я молча забрал папку и открыл её. Внутри было всего несколько листов бумаги. Но вот их содержание мне категорически не понравилось.

Во-первых, тут имелся договор займа на сумму в пятьсот тысяч серебряных лянов. Заключённый тридцать лет и давно просроченный. Предполагалось, что Афеевы вернут деньги в течение ближайших двенадцати лет.

Во-вторых, расчёт процентов за использование долга, с учётом прошедших восемнадцати лет. За счёт чего итоговая сумма претензии добиралась до трёх миллионов серебряных лянов.

А в-третьих, письмо главы дома Лецзюнь, который «милостиво соглашался» дать мне отсрочку в десять дней на поиск средств. Либо соглашался принять в качестве возмещения родовую усадьбу, плюс всю иную недвижимость и акции рода. В таком случае, их обещалось засчитать по рыночной стоимости — мне оставалось выплатить всего лишь миллион лянов.

В случае отказа от выплат, глава дома оставлял за собой право взыскать деньги любыми иными способами.

Я поднял глаза на китайца и тот неглубоко поклонился.