Счастливая рука

Итак, самая счастливая рука (см. рис 8) — это такая, где каждая линия говорит сама за себя, конкурируя друг с другом ясностью и правильностью, У пальцев хорошо выверенные суставы, бугорки занимают солидное положение, почти отшлифованы и посыпаны розовым порошком.

С такой рукой не стыдно показаться в любом обществе.

Между прочим, на негритянских руках ничего не видно, и хиромантам приходится работать на ощупь, что крайне затруднительно.

Несколько слов о хиромантах

В хироманты идут люди, отчаявшиеся в других средствах для заработка. Женщины — в преклонном возрасте, достигнув необходимой для этой профессии пугающей внешности; мужчины, наоборот, в возрасте полной зрелости, стараясь под каким-нибудь вымышленным восточным именем (Генделевич-оглы, Прохоров-мирза) скрыться от полиции.

К главному своему занятию — определению по рукам характера, будущего и прошедшего — хироманты, вынужденные к этому дороговизной жизни, прибавляют еще занятия подсобные: гадание на кофейной гуще, на бобах, укрывательство краденого и подыскивание прислуги для богатых домов.

Бывают случаи возвращения хиромантов к честной жизни, но довольно редко. За этим никто не следит.

Хиромантки называют себя тоже восточными именами, но с чисто европейскими прибавлениями:

— Мадам Магомет приехала и дает сеансы.

— Mademoiselle Хурды-Мурды принимает от семи и позже.

Если внизу поставлено: «Вход без швейцара» — это значит mademoiselle хиромантией больше не занимается. Многим это надоедает.

КЕСАРЕВО — КЕСАРЕВИ

(1917)

Краткие сведения

I

Пройдет сто или двести лет, может быть, больше, может быть, меньше, но в конце концов все, что мы пережили и перечувствовали сейчас, — сделается достоянием истории. До историка дойдут, конечно, только крупные факты да несколько характерных анекдотов, выловленных его секретарем из газет нашего времени. Будет историк писать спокойно, беспристрастно; потом переделает часть своего труда о русской революции применительно к курсу тогдашних среднеучебных заведений, и будущие гимназисты четвертого класса узнают о нашем перевороте приблизительно в таком виде:

…Как известно, в России был монархический способ правления. Многим очень не нравился этот легкий способ, но многим он нравился и даже приносил доход.

В 1905 году молчаливый и скрытный русский народ высказался по поводу династии на Дворцовой площади крылатой фразой, которую кротко повторяли и в провинции:

— Долой самодержавие!

Правительство, услышав эту фразу, стало стрелять пачками. У него вообще была старая привычка — стрелять в народ. Это был тоже способ правления, многим не нравившийся, а многим приносивший доход.

Для того чтобы успокоить общество и, так сказать, дружески ободрить его, были предприняты многочисленные аресты и обыски. Сначала арестовали одного, потом обыскивали других.

Если находили что-нибудь противоправительственное — вешали. Если не находили, тоже вешали. Иногда заменяли бессрочной каторгой и, не слыша горячей благодарности, искренно негодовали:

— Удивительно сухой народ. Ничем его не тронешь.

Когда большинство населения с образовательным цензом было распределено в справедливой пропорции по провинциальным тюрьмам — оставшимся на местах предложили выбирать депутатов в Думу.

Условия для выборов были предложены такие блестящие, что многие даже удивлялись, как быстро проходят в Думу бывшие становые пристава и сельские попы с землицей.

Образовалось даже особое слово: думать, то есть проводить в Госуд. Думу члена Союза русского народа.

Но как справедливо выразился поэт того времени: есть в русской природе усталая нежность, и в Думу проходили люди, головы которых очень ценились департаментом полиции. От 300 до 2000 рублей…

Тогда правительство, опять-таки из уважения и искренней любви к народу, разогнало первую Думу. Но — гони природу в дверь, она влетит в окно.

Дума засела в Выборге и выпустила воззвание, по поводу которого компетентные люди того времени сказали:

— По-видимому, очень важная бумага. Не нам судить.

Впрочем, судили они же. Кого на каторгу, кого в тюрьму. Потом была вторая Дума, что не мешало собраться впоследствии и третьей.

Впрочем, все это было до революции, при том строе, который теперь считается покойным, а о мертвых надо говорить. согласно пословице, мало и плохо.

II