Королева говорила с такой горечью, что Шина не могла не чувствовать сострадание к этой несчастной женщине. Под влиянием момента она порывисто протянула ей руку.

— Ваше Величество! Мы все помогли бы вам, если бы знали, как это сделать.

— Это настоящее колдовство! — продолжила королева, переходя на тихий, свистящий шепот. — Колдовство! Она стара, но дьявол сделал ее молодой. Где ее морщины? Где полнота, где седые волосы? Лишь колдовство способно не подпускать возраст и то, что сам дьявол владеет ее душой.

Шина глубоко вздохнула. Она не верила в подобные вещи.

Разумеется, все это абсурдно, но тем не менее трудно не чувствовать, что в словах королевы что-то было.

— Иногда, — продолжила королева, — мне казалось, что король тянется ко мне, как ребенок, который боится темноты. Но каждый раз, прежде чем я произнесу хотя бы слово, прежде чем ему, пусть на несколько секунд, удается освободиться от ее колдовских чар, она притягивает его обратно.

Он уходит, а я остаюсь наедине со своим страхом и страданием.

Шина не знала, что ответить. Она даже не ожидала, что королева откроется ей, и понимала, что любые слова утешения будут либо недостаточными, либо неуместными. Королева тяжело вздохнула.

— Я стараюсь не говорить о моем несчастье, — сказала она. — Я должна нести свое тяжкое бремя и не перекладывать его на плечи других. Но вы? Будете ли вы относиться ко мне с добротой?

— Разумеется, Ваше Величество, — понимающе ответила Шина. — И если я смогу помочь, то сделаю это.

— Правда?

Глаза королевы неожиданно повеселели. В них появилась нотка воодушевления.

— Да, разумеется, — повторила Шина и в следующее же мгновение неосознанно пожалела, что дала это опрометчивое обещание.

— Я запомню ваши слова. Отныне вы моя подруга, моя верная, добрая подруга.

Королева протянула руку, и Шина, поняв, что от нее ожидалось, пала на одно колено и поцеловала ее.

В этот момент дверь распахнулась, и лакей объявил:

— Его Величество король, Ваше Величество!

Королева порывисто встала.

— О сир, вы пришли! — воскликнула она.

Король быстро вошел в комнату. Его лицо, заметила Шина, как обычно, выражало мрачность и угрюмость. Он редко выглядел иначе, если только с ним не было герцогини.

Трудно поверить, что ему всего тридцать восемь лет, — Итак, в чем дело? — резко спросил он.

Король стоял в центре комнаты и смотрел на свою венценосную супругу таким взглядом, в котором, показалось Шине, было что-то враждебное.

— Вы послали за мной. Я понял, это очень важно.

— Так и есть, — ответила королева. — Но сначала, почему бы вам не поприветствовать мистрисс Шину Маккрэгган?

Похоже, что король только сейчас заметил Шину.

— Ax, действительно! Наша гостья из далекой Шотландии, — воскликнул он. — Надеюсь, сударыня, вам здесь нравится.

— Я рада любой возможности служить моей королеве, .сир, — ответила Шина.

— Наша кузина и будущая невестка Мария Стюарт — прелестный и очаровательный ребенок, и мы все нежно любим ее. Не так ли, Ваше Величество? — спросил он, поворачиваясь к супруге.

Королева коротким кивком выразила согласие.

— Мария Стюарт навсегда покорила наши сердца, — улыбнулась она. — Особенно ваше, сир. В девушках из Шотландии есть нечто привлекательное, что притягивает всех мужчин, как магнит. Взгляните на мистрисс Маккрэгган, сир! Я только что говорила ей, что с такой великолепной кожей, чистой, словно горный ручей, и волосами, которые, кажется, пленили солнечные лучи, она должна быть осторожна с кавалерами вашего двора.

Шина изумленно посмотрела на королеву. Ее Величество не говорила ничего подобного, и она не представляла себе, зачем королеве выдумывать подобную ложь. Она снова перевела взгляд на короля и заметила, что он смотрит на нее с легкой улыбкой.

— Она прекрасна, не правда ли? — спросила королева.

Поскольку король не ответил, она повернулась к Шине и добавила, словно объясняя:

— Его Величество сразу замечает красоту. Многие наши придворные художники просят его выбрать для них модель, вместо того чтобы доверять своим собственным вкусам.

Шина потупила взор, чтобы королева не видела выражения се глаз. Она прекрасно понимала, что, когда бы король ни заказывал картину, скульптуру или эмали, моделью всегда служила одна женщина — герцогиня де Валентинуа.