— И какую религию они предлагают взамен? — спросила Шина.

— В этом-то и дело, — ответила герцогиня. — Если бы они предложили что-нибудь отличное, скажем, другого Бога, другую Троицу, их можно было бы понять. Но они отнимают у человека веру, не давая взамен ничего, кроме желания разрушать все привычное, устоявшееся, справедливое и достойное.

Герцогиня де Валентинуа говорила с таким чувством, что Шина не могла остаться равнодушной, хотя в глубине души И понимала, что герцогиня, несмотря на благие намерения, ведет явно порочную жизнь.

Очаровательная любовница французского короля снова присела на кровать.

— Я хочу рассказать вам кое-что еще, малышка Шина, — сказала она. — Я не рассказывала этого никому, даже Его Величеству королю. Несколько недель тому назад, когда реформаты ополчились против меня и высказали такое, от чего щемит сердце любой женщины, я пошла к кардиналу де Гизу.

Вы знаете его?

Шина кивнула. Она видела кардинала: высокого, величественного и очень внушительного в своей красной мантии.

Однажды, когда она преклонила перед ним колени в коридоре, тот протянул руку, и она почтительно поцеловала его перстень.

— Я рассказала кардиналу, — продолжила герцогиня де Валентинуа, — что глубоко обеспокоена тем, что происходит во Франции, и спросила, должна ли я оставить мирскую жизнь и постричься в монахини. «Направьте меня на путь истинный, Ваше Преосвященство», — умоляла я его…

Голос герцогини неожиданно оборвался, и Шина, внимательно слушая, понимала, что такое решение могло прийти после долгих и мучительных ночей, проведенных в молитвах, борясь с совестью и желанием служить Франции.

— Что сказал кардинал? — спросила Шина, до такой степени очарованная словами герцогини, что чувствовала ответ.

— Вначале он не сказал ни слова, — ответила герцогиня. — Я не могла больше вынести молчания и воскликнула: «Как я могу лучше послужить Франции?» Кардинал покрутил свой тяжелый перстень. «Самоотверженностью, — ответил он мне. — У герцогини де Валентинуа более высокая миссия, нежели уход в мирскую жизнь, даже во имя служения Богу. Эту миссию может выполнить лишь она и никто другой».

— Он сказал вам остаться! — воскликнула Шина.

Герцогиня склонила голову, словно бремя ответственности было действительно невыносимым.

— Кто еще стал бы помогать королю? — спросила она. — Кто еще указал бы ему на трудности и опасности управления государством, о которых он не узнал в свое время от отца?

Кто еще был бы достаточно силен, чтобы избавить Францию от людей, которые постоянно пытаются уничтожить ее душу?

Герцогиня вскочила на ноги.

— Пытки, смерть и костер! — в возбуждении воскликнула она. — Разве этому учил нас Иисус? Но что остается делать? Бросить невинных людей одних, обречь их на вечные страдания? Позволить этим фанатикам — а они именно фанатики — погубить монархию и всю нашу страну?

Герцогиня сложила руки, как при молитве.

— Их нужно уничтожить! — прошептала она. — Обязательно! Во что бы то ни стало!

В ее тоне слышалось столько чувства и волнения, что у Шины на глазах появились слезы. Затем она тихим голосом спросила:

— Люди, которые пытались убить меня, что… что с ними будет?..

Герцогиня де Валентинуа резко повернулась к ней.

— Оставшиеся в живых найдут смерть на костре.

— О нет! Только не это! — умоляюще воскликнула Шина.

— Это необходимо сделать, — тихо, но решительно произнесла герцогиня. — Не только потому, что они пытались убить меня и схватили вас по ошибке, но и потому, что они восстали против Бога, в которого мы свято и беззаветно верим, и против веры, в которой заключается наша единственная надежда на спасение.

На мгновение Шина закрыла глаза. Почему-то ей казалось, что герцогиня де Валентинуа так же фанатична в ее убеждениях, как и проповедник реформатов в своих. Разве нельзя по-другому? Без крайностей, спокойно, более благоразумно, ведь так, в мире, легче жить всем.

Затем она услышала тихий голос герцогини:

— Вы устали. Я слишком долго разговаривала с вами.

Простите меня, но то, что случилось с вами, глубоко потрясло меня, хотя, конечно, меньше, чем вас.

Она нагнулась и легонько коснулась губами лба Шины.

Девушка почувствовала легкий сладкий аромат цветов, ощутила прикосновение белого шелкового платья на своих руках В следующее мгновение герцогиня вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Шине показалось, что далеко позади остались бесчисленные вопросы, на которые, по-видимому, она никогда не найдет ответа. Ощущая ужасную усталость, Шина вскоре задремала. Спала она недолго. Она резко проснулась, когда открылась дверь и снаружи послышалось чье-то приглушенное хихиканье и раздался легкий смех. Шина повернула голову и увидела Марию Стюарт в сопровождении нескольких человек. В руках юная королева держала огромный букет белых гвоздик.