Шрифт:
"ШЕСТЬ ДНЕЙ РАБОТАЙ, А В СЕДЬМОЙ ПОКОЙСЯ; ПОКОЙСЯ И ВО ВРЕМЯ ПОСЕВА И ЖАТВЫ" (Исход, XXXIY, 21).
Исчерпав собственные доводы, Макбертон вновь прибег к помощи совета, который долго обсуждал эту проблему. Наконец, один из мудрецов объявил, что ходьба не является работой как таковой, — стало быть, идти в воскресенье вовсе не кощунственно. Макбертон предложил провести богослужение перед тем, как отправиться в путь.
На нем смогут присутствовать все желающие, для чего им придется встать на час раньше. Один из англиканских пасторов взялся отправить эту службу, и Элеазару пришлось, со скорбью в душе, подчиниться воле большинства. Вечером того же дня он впервые сообщил близким о своем намерении бросить караван и ехать отдельно, другим путем.
Эстер ужаснулась: она знала, что никакая сила не заставит ее мужа изменить решение. Бенджамин и Кора приняли эту новость со смешанными чувствами. С одной стороны, перспектива одиночного странствия через пустынный континент вполне отвечала их любви к приключениям. Однако, постоянно бегая вдоль каравана, дети со всеми перезнакомились и завели себе друзей. Им было жаль навсегда расставаться с ними. По правде говоря, они уже свыклись с новой, скитальческой жизнью, тогда как Элеазар остерегался слишком сильно привязываться что к вещам, что к людям.
Он открыл свой план одному бывалому путешественнику, который уже не раз проделывал этот маршрут. Пораженный ветеран стал убеждать Элеазара, что одиночная семья с двумя фургонами наверняка погибнет либо от пуль мексиканских бандитов, либо от индейских томагавков. На это Элеазар возразил, что все в руке Божией и что Господь сумеет защитить их лучше любой вооруженной охраны. Тогда ветеран сообщил ему, что через несколько дней маршрут обоза изменится, — Макбертон поведет его к северу. Элеазар и его семья — в случае, если он не оставит свой безумный проект, — могут поехать южной дорогой, которая приведет их в Сьерру Неваду, к перевалу, доступному для перехода вплоть до октября.
— А как же мы узнаем, что не сбились с пути? — спросила Эстер. — Ведь в прерии нет столбов с указателями.
Ветеран снисходительно усмехнулся; его ответ заставил маленькую семью содрогнуться от ужаса.
— Нет, сударыня, столбов вы там не найдете, зато увидите кое-что получше. Ваш путь будет усеян разбитыми повозками, бычьими скелетами и людскими могилами, а, может, и просто высохшими на солнце мумиями. Так что заблудиться вы не заблудитесь. А коли захотите узнать, куда ехать дальше, гляньте в небо, — там плавают маленькие черные крестики. Это стервятники. Уж они-то ее знают, верную дорогу. И следят за ней во все глаза!
И он гулко расхохотался в свою густую бороду.
Если речи ветерана и поколебали решимость Элеазара, то ее вновь и окончательно укрепило прибытие на очередной этап — Форт Лереми, главный пункт сбора всех эмигрантов, ярмарку лошадей и мулов, центр обмена товаров на меха и бизоньи шкуры, доставляемые индейцами. Дети восторженно разглядывали яркую многонациональную толпу, свободно разгуливавших в ней животных, прилавки с ослепительно красивыми товарами; особенно нравились им многочисленные представления на площадях — боксерские матчи, жонглеры и гимнасты, дрессированные звери.
Но Элеазар увидел нечто совсем иное. После пьянок и азартных игр, которым предавались подонки общества в караване, ему пришлось столкнуться с множеством грубо размалеванных, вызывающе одетых женщин. От них несло терпкими духами, они нагло приставали к нему и даже осмеливались зазывать в свой лупанарий. [12]
Элеазар открыл Библию и прочел:
" …И Я УВИДЕЛ ЖЕНУ, СИДЯЩУЮ НА ЗВЕРЕ БАГРЯНОМ, ПРЕИСПОЛНЕННОМ
12
Публичный дом.
ИМЕНАМИ БОГОХУЛЬНЫМИ, С СЕМЬЮ ГОЛОВАМИ И ДЕСЯТЬЮ РОГАМИ
И ЖЕНА ОБЛЕЧЕНА БЫЛА В ПОРФИРУ И БАГРЯНИЦУ, УКРАШЕНА ЗОЛОТОМ, ДРАГОЦЕННЫМИ КАМЕНЬЯМИ И ЖЕМЧУГОМ, И ДЕРЖАЛА ЗОЛОТУЮ ЧАШУ В РУКЕ СВОЕЙ
НАПОЛНЕННУЮ МЕРЗОСТЯМИ И НЕЧИСТОТАМИ БЛУДОДЕЙСТВА ЕЕ
И НА ЧЕЛЕ ЕЕ НАПИСАНО ИМЯ: ТАЙНА, ВАВИЛОН ВЕЛИКИЙ, МАТЬ БЛУДНИЦАМ И МЕРЗОСТЯМ ЗЕМНЫМ".
(Откровение Иоанна-Богослова, XYII,3–5)
Элеазар понял, что и впрямь попал в развратный Вавилон, и ускорил отъезд своей семьи. Уже на следующий день О'Брайды, торопливо распрощавшись с Макбертоном и теми считаными участниками перехода, которые вызывали у них дружеские чувства, отбыли на запад со своими двумя фургонами, четырьмя лошадьми и голубоглазым псом. Бенджамин, не слушая отцовских призывов, упрямо шагал перед головным фургоном, изображая из себя "разведчика". Кора, по — прежнему молчаливая, зорко наблюдала и отмечала в памяти все увиденное. Вечером, у костра, она удивила отца, заговорив о раскрашенных и надушенных женщинах, чьи грубые приставания, конечно, тоже успела приметить. Пастор ограничился коротким ответом, что это "дурные создания"; его категорический тон исключил дальнейшие расспросы, и Кора погрузилась в задумчивое созерцание пляшущих языков огня.
Через несколько дней путники достигли знаменитой развилки, о которой говорил ветеран. Здесь им достаточно было сделать суточный привал, чтобы дождаться каравана Макбертона, оставшегося позади. Но Элеазар решительно повернул к югу. С этого дня и лицо его и поведение резко изменились. Он знал, что отныне должен полагаться только на самого себя, что он один несет ответственность за судьбу жены и детей. Теперь единственной защитой им служили небеса над головой да Библия в его левой руке. Он непрестанно думал о Моисее, ведущем еврейский народ в страну Ханаанскую: того направлял глас Господен из облаков да каменные Скрижали законов на земле.