Она недоверчиво усмехается, переводит взгляд с меня на Кирилла:

– Мне надоел этот цирк. Между вами ничего нет, вы врёте. Папа, кинь мне денег, и я уйду.

Кирилл суёт руку в карман и вытаскивает смартфон, на котором повис чёрный кружевной лоскут. Мне становится стыдно. Это же мои трусики.

– Вика, забери, – он буднично передаёт их мне.

Словно это обычное для нас дело, трусики в карманах.

Рыжая уставилась на них с ужасом, будто это не кусок ткани, а ядовитая змея.

Я достаю руку, протягиваю за трусами, одеяло съезжает, обнажая плечо. Кирилл, как заворожённый, в упор смотрит на него. На секунду отвлекается, открывает мобильный банк, несколько раз нажимает на экран, у Нины прилетает уведомление.

Убрав смартфон в карман, Кирилл больше ни на что, кроме меня, не обращает внимания. Хищно глядя в глаза, подходит ближе. В эту минуту он опять похож на тигра, большого, сильного и грациозного. От Кирилла исходит необыкновенная сила, которую я чувствую каждой клеточкой своего тела. Он опасен. Но в то же время я испытываю к нему притяжение. Его взгляд гипнотизирует меня, заставляя забыть обо всём на свете. Я с ужасом понимаю, что не хочу сопротивляться.

– Кирилл, пожалуйста… – шепчу я, не в силах отвернуться.

– Что? – с затуманенным взглядом он залезает руками под одеяло, в которое я завёрнута. Кладёт на спину прохладные, немного шершавые ладони и нежно, но властно прижимает меня к себе.

– Как у тебя тут тепло. Погреешь?

У меня резко пересыхает во рту, я неосознанно облизываю губы и как зачарованная, киваю в ответ.

Кирилл, не оборачиваясь, кидает:

– Иди, дочка. У нас серьёзный разговор.

– Да вы издеваетесь, – в возмущённом голосе Нины я слышу слёзы.

Она выскакивает из комнаты, громко хлопнув дверью.

Я вздрагиваю. Кирилл сжимает меня пальцами и, будто через силу, выдёргивает руки из одеяла отрываясь. Меняется в лице, становится отстранённым. А я всё никак не могу задышать. Несколько лет только муж касался меня. И, если уж быть до конца честной перед собой, Стас давно не вызывал у меня страсти. Я растерянно понимаю, что то, что сделал Кирилл, было дерзко и волнующе. Я на несколько секунд прикрываю глаза, неосознанно стараясь вернуть яркие ощущения.

Выдыхай, Вика. Это была просто игра для Рыжика.

Я беру себя в руки и вежливо улыбаюсь:

– Спасибо, что подыграл мне.

Возвращаюсь к кровати, присаживаюсь на край, Кирилл устраивается рядом. Молчим.

Понятия не имею, что говорить. Поэтому роняю:

– А сказал, не знаешь, где мои трусы… Почему они у тебя оказались? Ты фетишист, что ли?

– Не. Правда, не знал, – голос Кирилла звучит задумчиво, но убедительно,– ты надела этот халат после душа. Наверное, оставила.

Опять новости, ещё и мылась у него в доме…

Я пытаюсь извиниться:

– Прости, я обычно так не напиваюсь. Это вообще первый раз со мной, если честно.

Кирилл успокаивающе кладёт ладонь на мою руку, но сразу резко отдёргивает:

– Всё было замечательно, не переживай. Мы просто отдохнули. Нам обоим это было необходимо.

Мне становится легко. Голова уже почти прошла и стала соображать.

– Может остальная моя одежда в ванной? – предполагаю я.

Кирилл поворачивается ко мне, по его лицу понятно, что он думает о своём в этот момент:

– Что? Да, попрошу помощницу посмотреть.

– Как ты понял про дочь?

– Вчера узнал, кто ты. Когда в клуб пришли, пробил по своим каналам. Они с дочкой почти два года встречаются, – немного виновато продолжил Кирилл, – говорили, что в этом году планируют расписаться. Пытались скрыть, что Стас женат, но я знал. Молчал, проверял его. Он хочет работать на меня. Всё изменилось. Буду думать.

– Пожениться? – я нервно сглотнула, – интересно, а когда Стас собирался сообщить мне об этом?

Кирилл пожимает плечами.

Я аккуратно уточняю:

– А мама Нины?

– Её нет, – Кирилл резко встаёт, всем видом показывая, что обсуждать эту тему не намерен, и наш разговор окончен, – сейчас тебе принесут одежду, спускайся в столовую завтракать.

Он не спрашивает. Приказывает. Я не знаю, как реагировать, поэтому молча киваю.

Кирилл распахивает дверь комнаты, останавливается на несколько секунд на пороге вполоборота:

– Кстати, я тебе не подыгрывал.