Как английские, так и голландские купцы очень сильно напряглись, когда Никита предложил царю партию мушкетов. Да еще такую крупную. И стали всячески увещевать Петра Алексеевича, дескать — брак и дрянь. Обмануть его хотят.

Алексей включился почти сразу. И предложил проверить.

— А вдруг действительно брак?

Только проверять не мушкеты Никиты в одиночестве, а взять для сравнения и те, что привезли голландцы да англичане. Понятно, что сразу десяти тысяч «стволов» у негоциантов заморских не оказалось. Но отказываться они не стали. И, в принципе даже тех, что они выставили, было достаточно для оценки.

Петр лично следил за проверкой. Местами даже влезая собственноручно. Но в итоге в партии из 10 тысяч мушкетов от Никиты дефекты имелись только у 27, из них тяжелые лишь у 5. Да и то можно было отбрехаться транспортными сложностями. Уронили там и помяли или дерево рассохлось, оттого и трещину дало.

А вот у иноземцев картина оказалась куда печальнее. У них из 1852 мушкетов дефекты имели 221 штука, причем тяжелые — аж 42 образца.

Ничего неожиданного.

Как царю сказали генералы — в полках бывало, что новые, присланные мушкеты чинить приходилось. И негоцианты даже не рассчитывали на то, что обойдется без проблем. Но думали, что Никита совсем дрянь привез. Ибо как иначе он все это произвел было непонятно. Им во всяком случае.

Царь был чрезвычайно впечатлен! Он Никиту чуть ли не на руках носил!

Золотом не осыпал.

Нет.

Но назначил главным поставщиком мушкетов для царской армии. Что, конечно, не бог весь что, на первый взгляд. Но и сам Никита, и купцы, что инвестировали в этот проект оценили.

Алексей же заработал себе еще несколько очков репутации в глазах деловой публики. Ну и долю малую. Никита ведь пообещал в случае успеха отчислять царевичу десятую часть своей прибыли. Чистой. Не очень много. За такой подвод можно было и больше взять. Но Алексей посчитал, что жадность плохой советчик.

По сути своей жадность — это форма глупости. И взяв много сейчас, можно было потерь много завтра. А тут ведь и Лев Кириллович со своим пудлингованием должен был в разы снизить стоимость сырья. Что делало оружейное производство очень прибыльным даже с такими низкими ценами. Особенно, если удастся, удовлетворив потребности армии выйти на мировой рынок. Что обещало превратить эти скромные десять процентов в очень существенные суммы…

— Это ведь твоих рук дело? — спросил царь, отводя сына в сторонку. — Не отрицай. Я знаю.

— Федор Юрьевич рассказал?

— И он тоже.

— Я просто подсказал. Делал все Никита.

— И из купцов он тоже сам деньги выбивал?

— К чему ты сие спрашиваешь?

— За мушкеты теперь сердце отлегло. Веришь — нет? Уезжая в Великое посольство, я горевал, что нет в державе моей своей выделки их. Доброго во всяком случае. А теперь спокоен.

— Отец, не томи. Я же знаю, ты не любишь ходить вдоль да около.

— С пушками сможет также? — спросил Петр, прямо глядя в глаза сыну.

— Я не промышленник, отец. И выделка пушек сильно отличается от мушкетов.

— Знаю о том. Но ты горазд всякое придумывать. А они ой как нужны.

— С пушками три беды, насколько мне известно. Первое — это выделка формы. Под каждую она своя. Оттого и долго. Так?

— Да. — кивнул Петр. — Форма для отливки больше всего времени занимает.

— Второе — это брак. При остывании в канале ствола слишком много каверн и прочих пакостей образуется, делая пушку негодной. И вынуждая помногу раз ее отливать заново, пока дельное что не выйдет.

— И это верно. — согласился отец.

— Ну и третье — это сами пушки, а также их лафеты. В них нет порядка. Орудий парк — суть зверинец, Ноев ковчег, в котором каждой твари по паре. Да и сами орудия… к ним масса вопросов, как и их лафетам.

— Хочешь, как с мушкетом поступить? Самому решить какой надобен?

— Отец — я ничего не решал. Я предложил тебе. И решение принял ты. Как тогда — показав результаты стрельб и наблюдений. Так и ныне. Если же тебе эти десять тысяч мушкетов не по нутру, то откажись от них. Пускай Никита все переделывает.

— Еще чего! Добрый мушкеты!

— Видишь — это твой выбор.

— Мой… — усмехнулся Петр. — Только кто меня к нему подвел?

— Я лишь советовал.

— Советовал он… ладно. Возьмешься за пушки?

— Нет.

— Отчего же?

— Я подумаю на досуге как и что можно сделать, но ничего обещать не могу. Для меня пушки — темный лес. И литейное дело. Я же не заводчик и не промышленник. С теми же мушкетами советовал только то, что лежало на поверхности. Ну и по организации их выделки.