— Я не смогу ему такое сказать. Папа, да как ты не понимаешь, я люблю его! — снова подскакиваю с места.

— Как я уже сказал, это можно вылечить. Я найду хорошего специалиста. А выбора, малыш, у тебя нет. Точнее есть, — хмыкает он. — Либо ты делаешь так, как я говорю, либо пойдешь на аборт, а твой Марат будет мертв, — мне становится плохо. — Я не шучу, детка. Большой бизнес — это не всегда переговоры и дорогие костюмы. Я оберегал тебя от этого восемнадцать лет. Но ты ведь теперь взрослая, — смеется он. — Так что я говорю открыто. Ты и твой, — подчеркивает, — ребенок и живой Марат максимально далеко от тебя. Или…

И я понимаю, что он не шутит. Слишком хорошо помню, как били Марика прямо в нашем доме.

Подхожу к окну, впиваюсь пальцами в подоконник и переношу вес на руки, чтобы не упасть. Там снег. Нахохлившаяся птичка сидит на голой ветке и не подозревает, что на ее глазах решается судьба сразу нескольких людей.

Конечно, я выберу жизнь. Жизнь для Марата, жизнь для своего ребенка. Отец уже знает, что я согласна, но все равно ждет, когда я скажу это вслух. Сидит у стола гинеколога, постукивает по нему пальцами и давит на меня взглядом.

— Я согласна, — озвучиваю то, что он хочет услышать.

— Умница, — отец встает, подходит ко мне, проводит ладонями по плечам. Я съеживаюсь от ужаса происходящего, а он целует в макушку. — Обещаю, малыш, со временем станет легче. Все наладится, и ты обязательно будешь счастлива. По-настоящему счастлива. Я люблю тебя, малышка Рори. Моя маленькая, такая долгожданная девочка, которая вдруг решила вырасти. Пойдем. Я отвезу вас в хороший ресторан, где вы поговорите. А потом мы поедем домой, я куплю тебе мороженое и любой подарок, какой ты захочешь, как мы делали в твоем детстве, когда ты грустила. Помнишь?

Глава 22. Наверное, именно так выглядит смерть

Глава 22. Наверное, именно так выглядит смерть

Марат

После укола мне и правда быстро полегчало. И денег с меня категорически не взяли, хотя я предлагал.

Все посторонние мысли покинули мою голову, как только из кабинета гинеколога вышел отец Авроры. Один. Хочу войти к ней, но передо мной моментально вырастают два охранника. Отец Ро равнодушно мажет по мне взглядом и садится на диван.

— Пустите меня к ней, — прошу парней.

— Сядь! — холодно осаживает Стоцкий. — Аврора выйдет через пять минут.

А я не могу! Ни сидеть, ни стоять. Забыл о том, что у меня все болит и та пара часов, что мне удалось поспать, сил ни хрена не прибавила. Я держусь на топливе по имени «Аврора». Мысли о ней, страх за нее не дают упасть и сдохнуть сию же секунду.

Похуй на то, что мои метания раздражают ее отца. Хожу вдоль стены все время глядя на закрытую дверь кабинета и насмехающихся надо мной охранников. Интересно, если попытаться вырвать им сердца, им будет так же весело?

Пять минут — это очень долго без нее в данных обстоятельствах. Я разбиваю их на секунды и считаю. Время становится материальным, ощутимым. Там легче.

Дверь открывается и выходит она. Моя бледная мечта с совершенно затравленным, несчастным взглядом. Глазки покраснели, губы пересохли. Ро похожа на приведение. И мне совсем не нравится то, как это приведение на меня смотрит. Под ребрами начинает колоть от слезинки, сорвавшейся с ресниц, от того, как она пытается проглотить остальные, как отводит взгляд и смотрит теперь только себе под ноги.

— Мы едем? — поднимается Стоцкий. Ро кивает, проходит вперед, следом охрана, потом ее отец все так же, в телефоне. А за ними я.

Всей делегацией выходим на улицу. Меня отправляют к той машине, на которой привезли сюда. Аврора садится с отцом в другую. Ничего не понимая, смотрю, как они отъезжают первыми.

— Куда мы? — спрашиваю у водителя.

— В ресторан, — холодно отвечает он и больше не говорит со мной.

Уперев затылок в подголовник, прикрываю глаза. Что это был за странный взгляд? Она будто… Прощалась? Нет. Да ну нахер? Это моя температура и события последних суток. Не может этого быть. Просто не может.

Паркуемся. Выхожу из тачки. Авроре помогают. Отца ее не видно, и я сразу же этим пользуюсь. Охрана не тормозит. Обнимаю ее, а она меня в ответ нет. Всхлипывает, шмыгает носом, вдыхает мой запах с куртки и не шевелится.

— Мечта моя, что случилось? Что он сказал тебе? — беру ее лицо в ладони, заставляю смотреть на себя. Она опускает ресницы и уводит взгляд куда угодно, чтобы только не встречаться с моим.

— Здесь холодно, — ее голос звучит совершенно безжизненно. — Поговорим в ресторане.