Как я и ожидал, Даша, встретившись с матерью, тут же ей все наши приключения выложила, да ещё в своей интерпретации, в соответствии с которой я косил своих врагов налево и направо, как Илья Муромец половцев с печенегами. Особенно живописно у неё получилось описание картины: "нож в руке бандита, нацеленный ей в лицо", и главное, передача испытанных при этом эмоций.

Когда Даша выдохлась, наступила моя очередь отдуваться и объяснять, что мои действия были случайны и нам просто повезло. Когда на меня свалилась та рыжая девица, я отпрянул от прилавка и наступил стоявшему за моей спиной вору на ногу. Тот упал, а украденный у меня бумажник выронил на пол. Парней с ножами я до чёртиков испугался и просто шарахнулся в сторону и очень удачно свалил одного из них, случайно заехав ему чемоданом по голове. При этом я чуть не упал, и чтобы удержаться на ногах как-то дрыгнул ногой непроизвольно и попал парню по причинному месту. Если бы я захотел всё это сделать специально, у меня ничего не получилось.

— А тех троих хулиганов, которые напали на вас уже на улице, ты тоже случайно уронил? — спросила Серафима Львовна, непринуждённо переходя в общении со мной на "ты".

— Во-первых, уронил я только одного, а во-вторых, вы можете надо мной смеяться, но я это сделал от испуга. Как же всё-таки удачно я купил этот фанерный чемодан.

Тут она стала меня ругать за дорогой подарок, который я сделал Даше. Я имею в виду фотонабор. Я сказал:

— Не последний день живём, Серафима Львовна. Я очень надеюсь, что мы подружимся. У вас ещё будет возможность и мне что-нибудь подарить при случае. Вот, например, вчера, какой шикарный подарок вы мне сделали.

— За вчера ты уже расплатился, — пробурчала Серафима Львовна.

Она подошла к своему столу и, порывшись в одном из ящиков, вытащила оттуда карманные часы на цепочке с крышкой.

— Это "Павел Буре", — сказала она, протягивая их мне.

Потом, вложив их мне в ладошку, добавила:

— Спасибо тебе за дочь, сохранил в целости и сохранности.

Тут она закинула свои руки мне на шею и крепко поцеловала. Мне понравилось, и я потянулся за добавкой, но меня жестоко обломали, легонько шлёпнув по губам:

— Сладкого понемножку.

Даша захихикала, Серафима Львовна задорно улыбнулась и, переходя на официальный тон, сказала:

— Я приглашаю вас, Василий к нам в гости. Надеюсь, вы не откажете даме в столь невинной просьбе?

— Нет, конечно. Но мой скромный костюм вряд ли подходит для столь торжественного выхода.

— Это не беда, мы сейчас его вам подберём.

— Тогда не вижу никаких препятствий, — подтвердил я своё согласие.

— Мама, а мне тоже нужно выходное платье, — мгновенно отреагировала Даша, — я из старого уже выросла.

— Хорошо, Даша, будет и тебе обновка. Но твой размер я знаю, а Василию нужна примерка. Так что ты беги домой, а мы с Василием подойдём немного позже.

— А чемодан тоже мне нести? — возмущённо спросила Даша.

— Чемодан можешь оставить.

— Серафима Львовна, если позволите, я провожу Дашу и вернусь, — вмешался я в разговор.

— Ну, хорошо, — согласилась Серафима Львовна, отпуская нас. — А я пока вам костюм подберу.

Поход в гости к Рудзевичам пришлось перенести. Когда мы с Дашей пришли к ней домой, двери нам открыла бабушка, мать Серафимы Львовны.

— Деду плохо, — сказала она Даше, мельком взглянув на меня. — Серафиме я уже позвонила.

— Что с ним, бабушка? — спросила Даша.

— Сердце, — озабоченно ответила та. — Как бы не инфаркт. Пришёл домой пообедать, тут его и прихватило. Ну, проходите, что в дверях стоять.

— Бабушка, это Вася из нашей школы, он будет заниматься со мной по геометрии.

— Проходите уже, не мешайтесь под ногами, — сердито проворчала та, — сейчас врач должен прийти.

Даша увела меня в свою комнату. Проходя по коридору, я заметил через открытую дверь соседней комнаты лежащего на диване мужчину и мгновенно сбросил в его сторону свою метку, которая всегда наготове висела на моей ауре. Туда же направил свой диагност, от которого буквально через полминуты получил отклик, подтверждающий инфаркт и рекомендацию в виде целительского плетения. Оно было мне незнакомо, но я уже знал, как нужно действовать. Разделил сознание на два потока и, переведя один из них в ускоренный режим, принялся за изучение плетения, оставив другой на общение с Дашей.

Короче говоря, опуская подробности, мне удалось исцелить инфаркт у главы семейства ещё до прибытия врача. Когда в доме появилась Дашина мама, мы с ней договорились созвониться позже, и я ушёл.

На следующий день я позвонил Серафиме Львовне, и мы договорились с ней, что я загляну к ней вечером, после своих репетиторских занятий. В четверг у нас было 6 уроков, и ещё 2 урока я занимался с отстающими учениками у себя в общежитии. Освободился только к пяти часам пополудни и сразу побежал к Серафиме Львовне. А сердечко-то моё заволновалось, затрепетало. Неужели я влюбился?

Серафима Львовна встретила меня приветливо. Достала костюм, который она подобрала для меня.

— Примеряй, — сказала она, передавая его мне.

— Что, прямо здесь, в вашем кабинете?

Серафима Львовна выглянула в приёмную и что-то сказав секретарю, закрыла дверь на ключ.

— Смело переодевайся, сюда никто не зайдёт, — сказала она, озорно блестя глазками и насмешливо улыбаясь.

Мои щёки запылали жаром. Директриса подошла ко мне вплотную и, положив руки на мои плечи, поцеловала меня. Потом ещё и ещё. Я ответил ей. А потом у нас обоих снесло крышу. Мы срывали друг с друга одежду, не прерывая поцелуи. Серафима, стояла передо мной без служебного халата и платья в одном бюстгальтере и трусиках с поясом, который служил для крепления чулок. Она сбросила туфли и, схватив меня за руку, потащила за собой к своему столу. Я к тому времени тоже освободился от всей одежды, кроме трусов и носков.