Она помнила о главном – не забыть соразмерять степень ответственности. Понимать, чем может аукнуться шаг в новое, неведомое. И, возможно, махнуть на него рукой и остаться на месте. Не всем дано открывать новые земли, кому-то надо обживать уже открытые.

Её никто так и не понял. Окружение крутило пальцем у виска, муж после недолгих попыток вернуть прежнюю тихую и покорную жену, собрал вещи и ушёл. Было обидно, да, и горько, она всё же надеялась, что он сможет принять её изменения. Но пусть так. Возвращаться в серую клетку обыденности ей больше не хотелось. И только дети радостно реагировали на мамины нововведения. Они были ещё в том возрасте, когда человек умеет и не боится мечтать. Когда страхи ещё не спеленали в неподвижный корсет защиты.

А она шла к своим мечтам и полузабытым желаниям. Не обращая внимания на разговоры за спиной, на попытки отговорить, на тех, кто перестал с ней общаться и отказывался принять её другой. Пусть. Это был их выбор. Их право. У неё же было своё право и свой выбор. И, шагая в тёплую волну, набегающую с моря на берег, она уже не сомневалась, что он был сделан правильно. И шаг, и выбор.

Ну что же, детушки, наливайте себе чай да садитесь ближе к очагу. К живому огню, к теплу, что прогоняет мрак и хлад. Пейте чай и слушайте сказочку. Про страшного Чёрного Шаха, что ходил по земле во времена давние. А вы слушайте и на ус мотайте.

Давно это было. Много уж лет прошло и успело забыться. Ходил по земле страшный зверь – Чёрный Шах. Огромный волк с горящими огнём глазами. Неторопливо выплывал он из тумана, что всегда окружал его, и подходил к какому-нибудь дому. Там поднимал вверх морду и выл.

Заслышав его вой, люди начинали дрожать и смотреть друг на друга со слезами: за кем он пришёл на этот раз. Они запирали на ночь двери на крепкие засовы, а окна закрывали плотными ставнями, но ничто не могло остановить Чёрного Шаха. Как туман просачивался он сквозь засовы и ставни и уводил за собой человеческие души. Бесполезно было его упрашивать, приносить дары или пытаться остановить. Беспристрастно и неумолимо делал он свою работу.

Люди боялись и ненавидели Чёрного Шаха, как того, кто нарушал привычный порядок, забирал любимых, уносил дорогих сердцу. И не делал различий между немощным стариком и тем, кто был ещё полон сил. Его именем пугали детей, проклинали непутёвых мужей и недругов.

И только ведающие, те, кто сами стояли на грани миров, видели его настоящую суть. Существа не из крови и плоти, существа, не имеющего явной формы. Суть которого состояла в поддержании равновесия жизни и смерти. Он всего лишь забирал тех, чья нить жизнь была окончена. Давая дорогу новому. Помогая колесу жизни не останавливаться ни на миг.

В домике у самого леса болела маленькая девочка. Болела она с самой зимы, всю весну и лето. Вот уже и осень вступила в свои права, но ребёнок так и не поднялся с кровати. И бедная мать с ужасом ждала, когда рядом раздастся вой Чёрного Шаха.

Он пришёл ночью, тихо, что было для него несвойственно. Утомлённая ночными бдениями мать спала, притулившись у кровати дочери. Та же, с красными, горячечными пятнами на щёках и блестящими от жара глазами, молча рассматривала большую призрачную фигуру, внезапно соткавшуюся в комнате из туманных нитей.

– Собачка, – сказала девочка, – чуть приподняв тонкую, бледную ручку и тут же бессильно уронив её на пёстрое одеяло.

Голос был слаб и еле слышен. Но Чёрному Шаху он не был нужен, такие существа умеют слышать голос души.

– Я не собачка, – проворчал он. – Я – Чёрный Шах.

– А, ну да, – прошептала девочка. – Мама боялась, что ты меня заберёшь. Только я не могу ходить, ножки болят. Ты позволишь мне взобраться тебе на спину?

Чёрный Шах даже растерялся, если вообще такое существо может испытывать какие-то эмоции. Обычно люди его боялись, забивались в угол и прятались. А этот ребёнок ведёт себя странно, ещё и покатать просит.

– Ты меня совсем не боишься? – недоумённо спросил он девочку.

Та слабо улыбнулась и мотнула головой по подушке, обозначая отрицание.

– Нет. Я давно болею, мама постоянно плачет, мне ничего не помогает. Устала болеть и мама со мной устала. Мне её жалко. Там, куда ты уводишь людей, там будет что-нибудь болеть?

– На той стороне ничего не болит. Там живут души, а не тела, – проворчал Чёрный Шах. – Ладно, полежи, мне надо кое-чего уточнить.

И исчез, как будто его не было. Залаяла в будке на дворе собака, заворочалась потревоженная мать. Она подскочила, бросилась к дочери, но та спала. Крепким сном здорового ребёнка. Лоб больше не горел, щёки стали обычного цвета без всякого неестественного румянца да и выглядела девочка куда как лучше.

Мать прижала руки к груди. «Неужели отступила болезнь? – думала она. – Неужели мы победили эту хворь?».

А где-то за гранью шёл яростный спор. Спорили Чёрный Шах и высокая статная женщина с чёрными длинными волосами и в чёрном же платье.

– Ты с ума сошёл?! – в который раз вопрошала Богиня. – Сбрендил, от людей нахватался? Хочешь, дам тебе отпуск. Сходишь куда-нибудь, развеешься. Чего выдумал-то? Кого я поставлю на твоё место?

– Поставь Смерть, – рыкнул Чёрный Шах и кивнул головой в сторону, где стояла, прижавшись к стене, другая женщина. – Она давно у тебя просит какого-нибудь нормального дела.