Кажется, меня несли в один из мобильных медпунктов. Пули-то из меня вытащили, но раны продолжали кровоточить. А я ведь и так потерял много крови.

Картинка сменилась. Видимо, я оказался в госпитале. Какой-то врач подошёл ко мне с шприцем, сказал, что нужно ввести обезболивающее, но София вдруг воспротивилась.

— Не нужно ему обезболивающее, отойдите! — заявила девушка.

— Что значит не нужно? — округлил глаза врач. — Император ранен, нужно утешить его боль.

— Я сказала отойдите, я сама разберусь! — рыкнула она и мужчина отскочил от неё как от роя ос.

Через секунду я почувствовал, как боль уходит, а София, слегка пошатнувшись, вцепилась в носилки. Как ни странно, сознание тоже прояснилось.

Я тут же зашевелился и попытался приподняться, хоть и безуспешно — сил совсем не было.

— Что с людьми, что с ранеными? — спросил я, чувствуя, что язык заплетается, да и голова будто ватная — сложно подбирать фразы.

Врач, видимо до сих пор не пришедший в себя после спора с Софией, совершенно позабыв о какой-либо субординации, в приказном тоне попросил меня помолчать. Мол, я слишком слаб, и мне лучше не растрачивать силы сейчас. Я хотел было возмутиться, но София придержала. Она положила мне холодную ладошку на лоб и произнесла:

— Помолчи, мой хороший. Тебе нужно экономить силы.

В помещении вдруг началась какая-то суета, а вокруг меня снова принялись мельтешить врачи. София на миг отвлеклась, и следом я почувствовал укол в плечо. Я повернул голову и увидел, как врач воткнул шприц мне в руку. На этот раз сознание помутилось окончательно…

Очнулся я резко, попытавшись подняться с кровати. Однако резкая боль в боку поумерила мой пыл. Я тут же рухнул обратно на койку, оглядев комнату. По ощущениям, я спал несколько суток. Рядом, на кушетке, лежала София. Она, видимо, до этого спала, но сейчас встревоженно смотрела на меня. Девушка тут же вскочила и подошла ко мне.

— Как ты себя чувствуешь?

Я лишь откинул голову на подушку и ответил:

— Я хорошо себя чувствую, — удалось выдавить из себя слабую улыбку. — Всё хорошо, не переживай. Позови, пожалуйста, Мезинцева.

София нахмурилась, явно не доверяя мне, но кивнула и тут же вышла из помещения, а я, лёжа на кровати и глядя в потолок, поймал себя на том, что подобное уже было один раз, в тот самый день, когда я впервые очнулся в спальне Павла Кутафьева.

Вместо Мезинцева в палату завалился доктор.

— Никаких посторонних, — прежним ультимативным тоном заявил он. Видимо совсем попутал берега от чувства собственной значимости. Надо будет выписать ему…«Премию».— Вам нужно отдыхать.

Сил у меня было немного, но я поднял голову и, глядя прямо на него, крикнул:

— Я сам буду решать, как мне отдыхать и с кем видеться. Живо Мезинцева сюда!

Врач тут застыл, его лицо вытянулось, он закивал и сделал было шаг назад в коридор, но сглотнув ком остановился на месте.

— Ваше императорское величество, вам требуется отдых и покой, — дрогнувшим голосом возразил он.

— На том свете отдохну, — бросил я снова обессиленно откинувшись на подушку. Сил совсем не было.

Врач смутился.

— Далеко вам до того света, раны-то не смертельные. Но полежать вам две недельки стоит.

Я лишь усмехнулся. В моём мире считают, что чем раньше пациент начинает ходить своими ногами, тем быстрее произойдёт выздоровление. Здесь же, видимо, придерживаются иной методики. Но с врачами в любом мире спорить сложно, как минимум потому, что врачу плевать на мнение того человека, которого он лечит. А я ведь не простой человек.

— Ещё раз… Мезинцева сюда, а в остальном я разберусь сам! — ослабевшим голосом попросил я.

В комнату вошла София.

— Генерал Мезинцев уже идёт. Саша, тебе и правда лучше остаться здесь, и не шевелиться. Ранения не смертельные, но серьёзные. Приходила девушка, она… — София отчего-то опустила глаза. — Она проверила тебя и посчитала, что тебе противопоказано вставать и нервничать.

Врач, который, видимо отошёл, веско добавил и свои пять копеек:

— Можно допустить только одного посетителя. Остальным здесь нечего делать. Дизентерию тут разводить.

Я лишь закатил глаза.

Спустя три минуты в дверном проёме появился генерал Мезинцев. Выглядел он сонным и помятым, на его щеке отпечаталась красная линия, будто он уснул, оперевшись о что-то твёрдое. Красные от перенапряжения глаза свидетельствовали о том, что генерал всю ночь не спал.

— Ну как там дела? — спросил я.

— В целом, всё хорошо. Террористы задержаны. Вашей безопасности больше ничего не угрожает, — говорил он это дежурным тоном, но я и без помощи способности сразу понял, что дела не так хороши, как мне бы хотелось.