Шрифт:
– Так-то оно так. Только резни лицо в лицо, не оборачиваюсь, я жаждал где-то, так же сильно, как голодный – срать!
– А ну без разговорчиков этих мне. Соберись и будь готов, сказано!
– Да я и готов, – проворчал волколак, крепче сжимая рогатину. – Только чегот душу гложет – как будто мы не сделали чего-то.
– Ну?
– Ну, ты ж у нас ратный муж из видавших всякое? – возмутился Лесобор. – Разве мы не должны там – ям накопать, а в них всякие колья снизу натыкать? И чтоб колья – дерьмом намазанные? Чтоб, даже если не насмерть или заразу – хоть чтоб обидно было?
– А что – мне по душе, – хмыкнув, поддержал боярин. – Лепо придумано! Может, прям сейчас этим и займешься? А мы пока – прикрывать стрелою тебя будем, чтоб тебе разбойнички зад не отсекли, пока ты в земле копаешься?
– Не смешно, боярин.
– А я и не шучу, – сурово сдвинул брови Лис. – Хватит дергаться – теперь уже что есть – то и есть. Соберись – нас ждет славное дельце.
Лесобор шумно выдохнул: – Уже жду с нетерпением!
Боярин вновь оглядел приближающихся. Те были на расстоянии трех сотен шагов.
– Бабоньки – закройте глазоньки детям – сейчас будет всякое нехорошее, – громко распорядился Лисослав засевшим под повозкой.
– Боярин-батюшка. Миленький – оборони. Век за твое здравие молиться будем.
– Ладно-ладно, – как можно мягче ответил Лисослав. – Оборонимся, коль по-нашенски пойдет – вона, сколько у нас славных витязей в осаду село. Токмо не шибко шумите там – не привлекайте ворога. Эх, мне б мой десяток – живо бы раскатали мерзавцев!
Оставшийся старый немец так же присел за край телеги рядом с лежащим раненым, берегясь стрел. Седой, явно разменявший седьмой десяток уже давно, он вполне бодро взвел самострел, разложив перед собой следующие болты – чтобы сразу под рукой.
– Добрый гер-боярин, – обратился он. – Сдается мне нам, во что бы то ни стало, надо свалить тех двух, что на телеге. Они, сдается мне, самые опасные.
Боярин одобрительно кивнул.
– А ты понимаешь, немчин. Так и есть. То степняки. Они и вдвоем могут сорвать всю конную атаку твоего хозяина.
– Он мне не хозяин, добрый гер. Я динстман* 3 , по милости доблестного сэра Рудольфа возведенный в министериалы* 4 .
3
Динстман – с 11 века особое сословие в Германии(Священной Римской Империи), стоявшее выше горожан и свободного сельского населения, тотчас позади свободных рыцарей. Признаком их несвободного состояния являлась невозможность бросить службу по желанию.
4
Министериал – рыцарь из «милости» – человек не благородного происхождения, однако за доблесть, за службу – получивший золотые шпоры и возможность войти в рыцарское сословие по-воле своего господина. Было явлением довольно редким, однако же, существующим и в 11 веке, и много веков после.
– Эвона как. Нихрена не понятно, но ясно, что ты – ратный. Добро, Удо, или как там тебя – бьем по-готовности, – кивнул боярин.
Как он и предполагал – конные разбойники держались позади, на особицу, горяча кровожадными криками и призывами пешую толпу. Тоже хитро и понятно – и в рубку не лезут, посылая сделать черную работу пеших, и, если будет попытка бегства осажденных – легко устроят кровавую бойню отступающим.
Внезапно даже для самого боярина, уже изготовившегося стрелять, наперед всех выскакал один конный с понятой рукой.
– Хотят поговорить? – удивился Лисослав. Для разбойников это было, по меньшей мере, странным.
– К нам едет, – в волнении облизнув губы, выдал очевидное волколак, уставя копье в сторону приближающегося.
– Приходи, Марфуша с гусем – отдеру – потом закусим! – хмыкнул Лисослав, но стрелять не стал – из вежества.
– Кто такие? – проревел всадник. – Как смеете бить наших людей? Что делаете на землях принадлежащих Зверю?
– А мы тут хер валяем! А после – к стенке приставляем! – набрался храбрости волколак.
Лис же настолько окаменел от нежданного, наглого паскудства, что даже не отдернул его за явную грубость.
– Чьей-чьей земле?
– Это земля Зверя. И его людей – то есть нас, – осклабился белозубо разбойник. Надо отметить – плечистый, молодцеватый, с аккуратно подстриженной бородой. Будь на нем вместо волчьих шкур кольчужка – и впрямь сошел бы за гридня. – Мы – его дружина.
– Ах, ты ж мать твою, – боярин мигом налился дурной кровью – вспомнились слова Ратмира. – Чтож там за Зверь такой суровый? Не слыхал. Может, поведаешь?
– Сдавайтесь по-добру – и вас ждет быстрая смерть! Зверь добр и милосерден, – не стал отвечать на вопрос разбойник.
Ясности ответ не дал, единственное, что было понятно, как и всегда у разбойников, видимо, этот Зверь был такая тварь и паскуда, что все разбойные паскуды в лесах про него говорили, что он тварь и паскуда, а потому – главный.
– Я тоже тебе предложу и всем вам, – проорал в ответ Лис. – Вы немедленно складываете зброю и сдаетесь на милость мне, боярину истинного господина и владыки этих земель, князю Брячиславу Изяславовичу. К вам будут милостивы – по возможности. В противном случае – всех вас ждет скорая смерть от булата ратного. Это мое последнее слово и другого – не будет!