Эдам всегда был на позитиве, в приподнятом настроении и постоянно улыбался.

Эдам старался запомнить имена всех новых знакомых русских, что было непросто, потому что познакомился он с двадцатью сразу, не меньше, всеми кто в этом году ходил в Американский центр. Все в первый раз представились Эдаму, что-то типа: Маша, Даша, Коля, Катя, Ваня, Витя, Илья, Арина… и еще десять разных и повторяющихся имен. Эдам тут же повторил все имена в том же порядке. Чем очень удивил меня. И он ни разу не назвал меня чужим именем.

Как говорил Эдам, русские отличались от американцев гостеприимством:

– Если у русского спросить, когда он может увидеться, посидеть в кафешке, то русский обычно отвечал, что он круглосуточно свободен. Он может в любое или почти в любое время… – Эдам говорил это эмоционально и воодушевленно и невольно заряжал энергией нас. Я думала, что священник как раз и должен быть таким! – А если зад ать этот же вопрос американцу, то он обычно заглядывает в свой блокнотик с расписанием и отвечает, что он свободен только в пятницу с шести до семи. А все остальное время он занят. Американцы круглосуточно заняты. А русские все время свободны. Просто у русских есть время для дружбы! – такой вывод делал сам Эдам.

Хотели ли американцы казаться лучше, чем они есть на самом деле? Этого требовала их миссия.

В клубе

Американцы вели себя, как будто всю жизнь дружили с одними и теми же людьми и оставались друг у друга навсегда. Мне это показалось тогда странно и почему-то страшно. Русские друг у друга не оставались, дружеские связи чаще всего рвались, люди расходились. И почему-то мне показалось, что дружить всю жизнь с одними и теми же людьми – это хорошо… У меня возникало именно такое чувство.

По понедельникам во время обсуждений стулья стояли кружочками. В центре каждого круга стоял маленький столик или табуретка с буклетами. Буклеты американцы печатали на цветном принтере. Иногда даже их заказывали в типографии. На буклетах писали тему и вопросы для обсуждения. Иногда столик отсутствовал, просто стулья в кружочек. А буклеты можно было взять самим при входе в американский центр. В американском центре также стояли кулер с холодной и горячей водой, лежали пакетики недешевого чая, черного и зеленого, и галетные печенья, чего не было в других аудиториях, разве что на кафедрах и в деканатах.

Каждый раз мы по-разному разбивались на группы. Сами выбирали себе стулья и соответственно попадали к разным людям, так мы знакомились с большим количеством англоговорящих посетителей клуба, расширяли круг общения. Эдам говорил стараться попасть к разным ведущим-американцам. Друзья садились вместе, рядом на стульчиках, но друзьями в американском клубе я еще не обзавелась.

На некоторых просмотрах фильмов я засыпала – просто сидела и спала…

Эдам сказал на одной из встреч: – Надо встретить свою пару и прожить с ней до конца дней. Вместе всю жизнь. Это следующий шаг эволюции. – Он, наверное, свою уже встретил. Эдам говорил, что у него было два младших брата, Эдам был старшим в семье.

Эдам говорил, что американцы-миссионеры выбирали одного партнера на всю жизнь. Всю жизнь жили с одним человеком – это следующий уровень цивилизации.

– Don’t worry, Adam! Be happy!3 – сказал Эдаму недавно приехавший миссионер, его старый знакомый. Он сидел на первом ряду, седоватый с бородой. Он не собирался надолго задерживаться в России.

На одну из первых встреч я одела короткий топ под жакет, и был виден голый живот. У меня было круглое родимое пятно около пупка, диаметром в сантиметр, с двумя немного скошенными краями. Эдам увидел это мое родимое пятно.

– Oh, Arina! You have this birthmark!..4 У одного моего друга у жены будет такое же родимое пятно… Он сейчас ее как раз ищет! Я ему сообщу! Может быть, он даже приедет этим летом!

Эдам мне сказал мимоходом:

– Сейчас находят талантливых детей и убивают. Много предателей… Владик о тебе уже знает…

Тогда предатели носили кольца на больших пальцах или вязали платки на предплечьях. Американцы любили предателей…

Я знала племянницу Владика, ее звали Ханна, она рассказывала, что ее дедушка, отец Владика, называл Владика Славой, от Владислав. Все называют Владом, а отец Славой. Владик – как двуликий Янис.

В то время убивали талантливых детей, растворяли в их телах раковые опухоли. Потом решили, еще неизвестно, насколько талантлив ребенок – может, необязательно его убивать. Слишком многих детей покосили тогда.

На одной из встреч к нам по очереди подводили Морген, и мы желали ей скорейшей беременности. Говорили, что среди нас есть сильная «бабка» и теперь Морген могла забеременеть. В компании американцев было очень интересно.

Дженнифер – натуральная блондинка невысокого роста и немного полная, с приятным красивым лицом, небольшими светлыми глазами, аккуратными носом и ртом. Ей было двадцать четыре, когда она приехала в Россию. У нее на подбородке и щеках росли светлые волосы, и все руки и лицо были в веснушках. У нее был очень узкий пологий лоб и низкая линия роста волос на лбу, при этом она лысела со лба. Дженнифер была ниже меня. Натуральная блондинка, Дженни не красилась, и цвет ее волос был пшеничный. У нее была маленькая грудь, впалая грудная клетка, и она немного горбилась.