– Только заметны небольшие морщинки вокруг глаз, – добавила Тая. – Она в разводе, сын уже в школу идет.

– А «Шапка-ушанка»? – мальчишки шестнадцатой начали называть Ушанкова ушанкой.

– Скучный какой-то. Но, по-моему, безвредный. Думаю, ему легко будет сдать, – сказала Женя Резцова. – Не то, что Никитов с основной специальности или Горовой. У основной Никитов матан ведет… А Горовой линейку… Вот они стонут… Не повезло им…

С подачи старших курсов математический анализ первокурсники скоро стали называть матаном, а линейную алгебру – линейкой.

– Вот Кругов классно лекции читает! – сказала улыбаясь Лера Курдяева.

Раздалось дружное одобрительное кивание: все поддержали, что Кругов хороший лектор.

– А кто такой Горовой? Почему его все так бояться? – спросила Ира.

Все взгляды оказались прикованы к Ире, и ей стало неудобно от лишнего внимания. Многие одногруппники удивились Ириному незнанию, и раздалось дружное: «У-у-у».

– Не знать Горового! – Глеб Бухаров широко улыбнулся.

– Ну, ты даешь!

– Ты не знаешь Горового? – повторила улыбаясь Лера. Она часто говорила, как будто доверяла что-то сокровенное, личную тайну.

– Ооо, он гроза факультета, – тихо и быстро сказал Антон Ктавиди. Он говорил немного неуверенно, как будто постоянно сомневался в себе.

– Ну… ты Горового не знаешь? Из-за него половину первых курсов отчисляют… – сказала Женя.

– Горовой серьезный препод. Его все старшие курсы боятся, – сказала староста Диана, которая сидела в обнимку с Антоном.

– У меня родители про него рассказывали. Когда они учились, он был еще молодым преподавателем, но уже тогда зверствовал, – сказала Настя Тюканова и улыбнулась, показывая крупные передние зубы. – Он, когда женился, смягчился и подобрел. До этого ему вообще было сдать нереально.

– Так он сейчас уже подобревший? – усмехнулся Глеб.

– Никитов тоже, говорят, зверь. Выше тройки оценку получить нереально. Все отличники тройкам радуются, – сказала Настя.

– Так твои родители с факультета информатики? – обратилась Тая к Насте.

– Да, они с основной специальности, в одной группе учились, на втором курсе поженились… А после пятого курса в Армавир переехали…

– Так ты дитя факультета?.. – спросила Тая.

– Так можно сказать, – Настя громко засмеялась, запрокинув голову и откинувшись на стуле. – Поэтому рассчитываю на «самокрасный самодиплом», – она опять улыбнулась и смахнула со лба челку.

– «Самокрасный самодиплом?» – Глеб рассмеялся и покачал головой. – Ну-ну.

Глеб говорил просто и естественно и производил впечатление «рубахи парня», «своего в доску».

– Говорят, если до третьего курса не отчислили, то уже не отчислят. Первые курсы нужно учиться, а потом все работают, – быстро и серьезно проговорил Дима Захаров, или Димчик, как его часто называл Глеб. Ира заметила, что Димчик мало улыбался.

– Да, как говорится: «Первые три года ты работаешь на зачетку, а потом зачетка работает на тебя», – тихо проговорила Тая.

– На последних курсах вообще легко учиться – факультету же надо кого-то выпустить, уже никого не отчисляют, там тянут, как могут, – добавил Дима.

– Главное, дожить до третьего курса, – весело заключила Олеся, подытожив сказанное.

Ира и Вера практически все время молчали. Пообщавшись, одногруппники собрались на следующую практику…

– Вот преподам кости перемывают. Вот у них, наверное, уши горят, – говорил на следующий день Степан Дашевицкий Тае и Жене.

– У Доровской вчера уши горели, вы ее не обсуждали? – спросил Егор Соколов.

– Именно, когда в кафешке сидели, – улыбнулась Тая.

– Ничего особенного про нее не говорили, – добавила манерная Женя. – О ком еще говорить, если не о преподах?

После разговора в кафе Ира попросила старосту:

– Диана, а покажешь мне, пожалуйста, Горового? А то все его знают, а я нет…

– Хорошо, как увижу, покажу.

Через пару дней Диана ткнула пальцем в преподавателя среднего роста, который в коридоре смотрел расписание.

– Смотри, это Горовой…

Александр Викторович Горовой был в сером костюме, толстых роговых очках и коричневых туфлях с квадратным носом, которые никак не шли к его костюму. Ему было немного за пятьдесят, у него начали седеть виски, но на макушке и затылке остались темные волосы. Его большие округлые щеки свисали до маленького, еле заметного между щеками подбородка. У него были аккуратные густые недлинные усы, темные, без проседи. И если сам Горовой немного поседел, то его усы оставались такими же темными, как в молодости. У него было какое-то хитрое или немного лукавое выражение глаз, которые он часто прищуривал, когда ухмылялся. Горовой чем-то напоминал довольного, улыбающегося кота, который только что наелся до отвала. Он спешил на пару и, посмотрев расписание, пошел быстро к аудитории, наклонив корпус вперед, с большой тяжелой сумкой с ноутбуком через плечо…

Вообще, он серьезный ученый, занимается численным анализом, и некоторые его разработки известны по всему миру, рассказывала Диана, пока Ира рассматривала Горового…

Практические занятия проводились отдельно для каждой группы, в маленьких аудиториях с тоже трехстворчатой зеленой доской и «двухместными» столами в три ряда. У шестнадцатой группы практики по матану и линейке проходили в 142 рядом с лекционной 141, напротив кафешки. Ушанков и Доровская сами вели практику, сказали, какие учебники взять из университетской библиотеки. Декану практику не доверили, не «деканское» занятие – практику вести. Практику по информатике вела Бисарян Анна Григорьевна – молодой кандидат наук кафедры информационных технологий, маленькая пухленькая адыгейка, всегда сильно накрашенная, с большим ртом и кучерявыми недлинными волосами, намазанными гелем.