– Твой приятель.

Кровь бросилась мне в голову. Неужели?. .

– У меня много приятелей. Как зовуг?

– Григорий. Знаешь такого?

Я наклонился и заглянул ему в лицо. Потом заорал:

– Врешь! Зачем ему?

– Отпусти, скажу. Больно!

– Говори, отпущу. Можешь покороче.

– Он... дурак. Хотел свою долю увеличить. Сказал, что рискует больше других. Ты вроде что-то видел и если будет большой шухер - можешь стукнуть. Вот, чтобы не отсвечивал... тебя и искали. Все, пусти.

Неужели правда? Ну и Гриня. Сорвать куш решил. Не зря он опасался...

– А где он сейчас?

– Не знаю!
– вдруг взвизгнул он с неожиданной силой.

Я хлопнул его по карманам, вытащил из брюк небольшой изящный выкидной нож и встал на ноги. Он сел, попытался встать, но ноги держали его плохо, и он уселся на кровати, придерживая левой рукой правое плечо.

– Чего расселся? Выходи в коридор.

Я вышел вслед за ним, выдернул ключ из двери, мгновенно запер ее и бодрой рысью поспешил на выход. Он стоял и внимательно смотрел мне вслед. Пробежав вдоль дома, я без промедления исчез в кустах.

И вынырнул из них, лишь подойдя к Лиственничному тракту. Утро было жаркое, палило солнце, ревели на подъеме в гору машины. Несколько минут прождал я у обочины, прячась за стволами деревьев, и в конце концов никем не замеченный перебрался на другую сторону. Ищите меня теперь, хоть с собаками...

Идти по лесу вдоль тракта было опасно и, к тому же, тяжело - на пути встречались завалы из поваленного леса, болота, холодные ручьи, впадающие в водохранилище, поэтому я, протащившись несколько километров в сторону, вышел на сельскую грунтовую дорогу, ведущую к городу из районного центра, расположенного километров за пятьдесят отсюда. И пошагал по ней. Место было безмятежное и тихое, изредка мимо проносились машины, и водители с удивлением косились на мою странную фигуру в городской одежде, одиноко бредущую вдоль обочины. Останавливать машины я не пытался, потому что в кармане была только мелочь - за нее нынешний деловой человек согласился бы подвезти лишь до ближайшего телеграфного столба, а уговаривать я не умел. Поэтому шагал и шагал, с любопытством поглядывая по сторонам.

Вскоре дорога повернула к югу, в сторону родного областного центра. Лес кончился. В низине недалеко от дороги бабы косили траву, и когда я подошёл ближе, с любопытством уставились на меня, опустив косы. Мимо такого внимания я никак не мог пройти равнодушно и потому приветственно поднял руку и закричал:

– Привет, девушки! Далеко ли до Монголии?

– Иди всё прямо!
– откликнулась одна из них.
– Как дойдёшь остановят.

Женщины засмеялись.

– А ты что, у них бригадирша?
– спросил я.

– Ну, бригадирша. Иди сюда, нам как раз бригадира нехватает.

Бабы опять засмеялись, причём как-то плотоядно...

– На обратном пути!
– завопил я.
– Сейчас монголка ждёт.

– Топай, топай, - проворчала бригадирша и взялась снова за косу. Я потопал дальше.

В город я вошёл после полудня, обливаясь потом и едва двигая ногами. Ещё через час, добравшись до областного отделения милиции, оказался в кабинете у следователя, занимавшегося делом об убийстве на заливе.

– Дайте мне лист бумаги, - сказал я, моргая глазами и томясь от желания прикорнуть прямо на стуле, - я нарисую план местности, где стоит гараж, а в нём перекрашенная из жёлтого в синий цвет Нива, которую вы разыскиваете.

Следователь, мужчина лет сорока, раздавшийся в толщину, как это бывает с бывшими спортсменами, посмотрел на меня и не двинулся с места.

– Почему вы решили, что в этом гараже стоит именно та машина, которую мы разыскиваем?
– Потому что в гараже ещё лежит жёлтое крыло с разбитой фарой. От той Нивы.

Следователь весело побарабанил пальцами по столу.

– А вы как попали в этот гараж?

– Случайно на него наткнулся.

Он глянул на меня с сомнением.

– Да, ещё вот что: в гараже бывает комендант этого...пансионата. Кудрявый такой блондин.

– Что значит: бывает в гараже?
– спросил следователь и сделал лёгкий прищур.

– Ну, ходит туда каждый день. Но меня он не видел, когда я в гараж, м-м...заглянул, - и я многозначительно поднял вверх палец.

Следователь, кажется, был слегка огорошен таким обилием информации. Он поискал что-то глазами на столе, но ничего не нашёл и спросил:

– А гараж был открыт, когда вы туда заглянули? Или закрыт...на замок?

Ну и тип! Подозревать меня во взломе...

– Был открыт. Знаете ли, - пожаловался я, - как-то так получилось, что я эту ночь совсем не спал. Спать хочу страшно, - и я непритворно зевнул. Давайте, я вам нарисую, где этот гараж стоит, и поеду домой.

Тут только следователь полез в стол за бумагой.

Выйдя минут через пятнадцать из милиции, я, однако, отправился не домой, а к Григорию. Жена его была в огороде, а на цепи во дворе сидела какая-то лохматая трусливая шавка, срочно посаженная сюда, видимо, для успокоения нервов, ибо ни на что другое она, ввиду своей трусости, не годилась.