— Я просто хочу с тобой потанцевать. И мне плевать, как это выглядит, — говорил я, смотря ей прямо в глаза. — Я хочу, чтобы мы это сделали, потому что мне нравится держать тебя за талию. И смотреть в твои глаза.

Она застыла с приоткрытым ртом. И я ее поцеловал, воспользовавшись моментом. Привкус молока и сливок. Острого перца и пикантности базилика. Все это смешалось и дарило чувство странного домашнего счастья, которого не сыщешь в ночных клубах и барах. Это вовсе не то, что мы привыкли видеть в фильмах и представлять, читая любовные романы. Это была настоящая жизнь. И она была на вкус, как теплая домашняя девушка в спортивном костюме. Но именно такой я ее полюбил.

Лилия

О чем еще может мечтать обычная одинокая мать? Если не о помощи в готовке еды, мытье посуды. И о нормальном таком понимании тебя, какая ты есть. Без купюр и прикрас. Богдан принимал меня именно такой — со всеми чудачествами, не упрекал, не делал замечаний. Это я себя стеснялась обычной. А он, напротив, дарил чувство полноценности. И заставлял уважать себя даже за то, что я уже сделала в своей жизни. С ворохом слабостей, ошибок, поспешных выводов и наоборот — слишком запоздалых реакций, когда меняться и уходить от злых людей надо было раньше.

С ним я чувствовала себя женщиной, человеком, личностью. И дело было не только в деньгах и высоком интеллекте Богдана. Дело было в том, как он относился ко мне и Мышонку. Он не ждал от нас чудес, не заставлял ему прислуживать и не винил нас во всех своих бедах. Вместо этого он решал проблемы, помогал, давал советы и поддерживал морально. А потому тот вечер с пастой карбонара, музыкой и танцами на кухне — он был неизбежен. И он был новой точкой в наших отношениях. После которой мы шагнули за грань изведанного и с головой погрузились в романтику двух сердец.

— Отправимся в спальню? — спросил он, шепча мне на ухо. Пока мы медленно кружили под звуки джаза. — Ты ведь хочешь этого, правда?

Я взглянула в его чарующие глаза и податливо кивнула:

— Пойдем.

Он взял меня за руку, и мы вместе отправились в комнату, которой я еще не видела ни разу. Это была хозяйская спальня. И я сюда не входила до того судьбоносного момента. Она была на первом этаже. Там было чисто, приятно пахло. Просторная спальня с видом на лесок через дорогу. Но это днем. А сейчас Богдан задернул шторы, включил мягкий свет прикроватной лампы. И сел на край постели — притянув меня к себе.

Большая кровать с широким мягким изголовьем, обитым бежевой кожей. Шелковое покрывало, которое легко отбрасывалось в сторону, чтобы обнажить одеяло и простынь. Упругие подушки, принимающие тело спящего. Но сегодня не будем спать. По крайней мере, не сразу. Возможно, я и вернусь в гостевую спальню. Но попозже. Ближе к утру. Чтобы Маша не задавалась вопросом, куда запропастилась мама. И не решила, будто я плохая мать и думаю только о себе.

Хотя не буду врать — в то мгновенье, стоя над жаждущим Богданом, я питала в себе самый настоящий эгоизм. Я хотела этого. В какой-то части мечтала отблагодарить мужчину за всю ту помощь, которую он оказал и мне, и дочери. Не имея за душой ни гроша. Ни чего-либо еще в качестве платы за доброту и щедрость. Я могла лишь дать ему себя. Преподнести себя не в жертву, но в подарок. И этот жест был точно из приятных. Потому что оказаться в постели с таким шикарным мужчиной — и есть настоящий подарок себе.

— Как ты хочешь это сделать? — спросил он, поглаживая меня по спине. По ягодицам. И по бедрам, все еще одетым в домашние спортивные штаны. — Я могу быть нежен. Или напротив — властен. Могу доминировать или подчиняться. Как ты любишь заниматься этим?

— Я не знаю, — ответила я дурацкими словами. Но была на самом деле не уверена в своих пристрастиях. Что я люблю и как именно? Обычно у меня никто не спрашивал. И я получала то, что дают. — Давай начнем, как нравится тебе. А там я решу, что дальше — играть по твоим правилам или по моим.

— У тебя есть правила? — гладил он меня по животу. Приподняв худи и касаясь губами нежной кожи возле пупка. Это было очень чувственно и остро. Я уже отвыкла от подобной ласки. Кроме того, меня не покидала мысль, что я изменяю собственному мужу. Ведь многие годы была только с ним. И даже не целовалась ни с кем, кроме Кирилла. А контакты с Богданом явно зашли за черту обычных поцелуев. Мы будем спать в одной постели. Это уже предрешено. Впереди нас ждала только прелюдия. Причем прелюдия уже началась. — И какое же первое? — спросил он о "правилах", которые я придумывала на ходу. По мере того как его руки проникали под одежду и дарили мне тепло мужских ладоней.

— Первое правило — быть честным. И не предавать меня. Даже если привык это делать с другими. Я — не другие. И не потерплю предательства.

— Отлично, — выдохнул он и поцеловал меня в живот. — Я тоже этого хочу. И полностью солидарен насчет походов налево. Что дальше? Что-то еще, помимо честности?

— Пообещай, что это не будет мимолетным развлечением. И ты не выгонишь меня, как только получишь близость. Особенно это касается Мышонка. Она не заслужила страдать из-за моих ошибок. И раз уж я поддалась твоим чарам и зашла так далеко, то дай мне гарантию — ты не обидишь мою дочь.