В начале 1920 года Гитлеру доверили заниматься партийной пропагандой. Умело используя плакаты и листовки, он смог собрать около 2 тысяч слушателей на первый большой митинг, проводившийся под эгидой нового движения. Выступая там, Гитлер изложил партийную программу. В будущем все немцы должны были войти в состав так называемой Великой Германии. Предусматривались отказ от Версальского договора, запрещение евреям называться немцами и запрет на иммиграцию. Социализм в программе был представлен требованиями конфисковать прибыли, полученные во время войны, разделить доходы, увеличить пенсии по старости, провести земельную реформу, заменить регулярную армию гражданской милицией и приступить к конфискации нетрудовых доходов. Выступление Гитлера привело многих слушателей в экстаз, и часто прерывалось шквалом аплодисментов. 1 апреля 1920 года Гитлер оставил военную службу, с тем чтобы посвятить себя партийной работе. В декабре Партия обзавелась собственным печатным органом, газетой «Фелькишер беобахтер». 29 июля, изгнав Дрекслера, Гитлер становится вождем партии, и в тот самый вечер один из членов партии приветствовал его словами «наш фюрер».

Этому быстрому успеху способствовали не только талант Гитлера как демагога и его способности в закулисной политической борьбе, благоприятствовали этому также режим и общий политический климат в Баварии, поощрявшие правых политиков, опиравшихся на насилие. Ему оказывали помощь как рейхсвер, так и добровольческие отряды, причем последние поставляли ему многих членов партии. Среди офицеров, присоединившихся к нему, были Эрнст Рем, Герман Геринг, Франц Ксавьер и Риттер фон Эпп. Все они имели отличные послужные военные списки: капитан Рем, прежде чем попасть в Генеральный штаб, получил тяжелое ранение в окопах на передовой. Воздушный ас майор Геринг (пруссак, единственный из них, кто не был баварцем) прославился по всей Германии, он был последним командиром эскадрильи Рихтгофена, чья храбрость и 43 сбитых самолета противника были отмечены крестом «За заслуги» — высшей наградой за храбрость, существовавшей в империи Гогенцоллернов. Генерал-майор фон Эпп, последний командир баварской королевской гвардии, в момент вступления в НСДАП командовал баварским рейхсвером. За личное мужество и отвагу он был удостоен звания рыцаря. Парадоксально, но факт — «незаслуженное поражение» 1918 года усилило авторитет армии, который был и без того очень высок по традиционным германским меркам. Ирония судьбы заключалась в том, что рейхсвер, офицеры которого в большинстве своем являлись ярыми монархистами, должен был выполнять роль гаранта внутренней стабильности Веймарской республики, предохраняя ее от переворотов как со стороны правых, так и со стороны левых сил. Добровольческие отряды — фрайкоры — не очень-то жаловали красных, и правые не без основания считали их своей опорой. Милитаризм был в моде, по улицам постоянно ходили оркестры, игравшие марши. Нация никак не могла расстаться с иллюзией величия германской империи. Вполне естественно, что и новая партия тоже обзавелась своим полувоенным формированием с соответствующей символикой, включавшей форму, ранги, звания и свастику на штандарте. Вскоре отряды НСДАП стали принимать участив в уличных схватках: коммунисты, которые уже поднаторели в этом деле, представляли собой весьма подходящую мишень, в которую можно было выпустить весь заряд злобы и ненависти. Такая «деятельность» привлекла в ряды партии много ветеранов, настроенных антикоммунистически и желавших найти применение своим боевым навыкам. Проще говоря, этим ребятам не терпелось почесать кулаки. В партии были люди, пользовавшиеся особым авторитетом. Ее структура основывалась на безусловном выполнении приказов вождя, но в целом партия носила эгалитарный характер и привлекала духом товарищества, который помнился многим еще по окопам и траншеям первой мировой. В целом появление такой организации, как НСДАП, средними, зажиточными классами населения Баварии было воспринято положительно. В ней они видели своего рода заслон от революции русского образца.

До 1924 года в Германии царил хаос. Слабые социал-демократические правительства в Берлине и провинциальных центрах постоянно находились под угрозой правого путча или большевистской революции. Большинство армейских офицеров чиновников государственного аппарата высшего и среднего звена и деятелей науки придерживались явно про-монархических убеждений, в то время как коммунисты все еще надеялись установить правление по советской модели. В начале 1923 года французские войска оккупировали Рурскую область. В том же году инфляция достигла астрономических пропорций; немецкая марка окончательно рухнула и за ночь большая часть среднего класса превратилась в нищих. Майор Бухрукер, герой войны, предпринял в Берлине попытку правого переворота, но потерпел неудачу, так как войска, верные генералу фон Секту, главнокомандующему рейхсвера, обезвредили заговорщиков. Некоторое время генерал фон Сект подумывал о том, не стать ли ему новым канцлером Германии. В Гамбурге восстали коммунисты, предводительствуемые Эрнстом Тельманом. Саксония и Тюрингия перешли под контроль левацких экстремистов. Повсюду раздавались громкие требования и призывы к диктатуре пролетариата. В нескольких местах произошли кровавые стычки рейхсвера и красной «милиции», отряды которой были частично перебиты, а частично рассеяны.

Политическая ситуация в Баварии значительно отличалась от общегерманской. В этом преимущественно аграрном государстве были очень сильны позиции католической церкви, да и население еще живо помнило все эксцессы недолго существовавшей социалистической республики Эйснера. Реакцией на творившиеся тогда безобразия и явился приход к власти крайне правых сил. Ключевыми фигурами этого режима стали премьер-министр Густав фон Кар, командующий баварским рейхсвером генерал Отто фон Лоссов и начальник полиции Ганс фон Зайссер. Они с отвращением терпели власть социал-демократов. Циркулировали слухи о предстоящем отделении Баварии от рейха, в состав Которого она вошла лишь пятьдесят лет назад, и образовании нового австро-баварского государства во главе с кронпринцем Рупрехтом. Армейские офицеры уже начали принимать новую присягу на верность Баварии. Воспрянули духом все правые полувоенные группировки, включая, разумеется, и национал-социалистов.

В течение 1922-23 гг. быстро рос численный состав партии, укреплялась дисциплина в ее рядах, расширялось ее влияние. К ней присоединились еще два полувоенных формирования: «Боевое знамя» Эрнста Рема и «Союз оберланд» Фридриха Вебера. Майору Герингу, который в то время жил в Мюнхене со своей женой-шведкой Карен, было поручено командование штурмовыми отрядами. Пока штурмовики действовали лишь кулаками на манер итальянских фашистов, приберегая оружие Для более серьезных целей. У Гитлера появилось еще одно ценное приобретение — ловкий оратор-демагог Юлиус Штрайхер, который ранее работал школьным учителем в Нюрнберге и приобрел дурную славу своим жестоким, даже садистским обращением с учениками. Марш Муссолини на Рим был на устах у всех членов партии.

К марту 1923 года генерал фон Лоссов все более настойчиво стал предлагать совершить подобный же марш на Берлин. Однако в мае его намерения вдруг круто изменились, и он угрожал Гитлеру арестом, если тот попытается предпринять нечто подобное. Он даже заставил Гитлера дать слово, что НСДАП не будет планировать путча. Адольфу не составило труда дать такое обещание, а затем все начало лета он был занят именно подготовкой к путчу и выжидал лишь удобного момента, который должен был обязательно представиться, потому что положение в Германии продолжало ухудшаться.

В августе 1923 года Гитлер держал речь на Параде своих штурмовых формирований, которые к Тому времени уже были одеты в унифицированное обмундирование. Под музыку двух военных оркестров они промаршировали на просторную Королевскую площадь Мюнхена, где должен был состояться митинг всех полувоенных организаций правого толка. В своем выступлении Гитлер яростно поносил «ноябрьских преступников», предавших Германию в 1918 году. Заканчивая речь, голосом, охрипшим от возбуждения, он воскликнул: «Германия, пробудись!». По свидетельству Карла Людека, присутствовавшего на том сборище, эта странная речь произвела на всех огромное впечатление.

В сентябре он провел еще один парад в Байрейте. Заодно он воспользовался своим пребыванием там, чтобы посетить на вилле Ванфрид 86-летнюю вдову Рихарда Вагнера и его сына, которые оказали ему восторженный прием. Вдова расцеловала его, а сын Зигфрид заверил, что они глубоко восхищаются Гитлером. Гостя приветствовал и зять композитора, Хьюстон Стюарт Чемберлен, сын адмирала британского флота. Этот англичанин считал, что священная миссия Германии состояла в преобразовании мира на принципах вагнеровского тевтонизма. По мнению Чемберлена, Гитлер был послан богом, о чем он и не Преминул сообщить будущему фюреру, который, безусловно, читал его книгу «Основы девятнадцатого века». Впоследствии в своем письме к нему Чемберлен высокопарно утверждал, что в той встрече он сыграл роль Ионы-баптиста при мессии-Гитлере. Гитлер очень дорожил памятью об этом чудесном первом посещении храма его кумира, куда его тянуло снова и снова. «С ними всеми я был на «ты», — вспоминал он многие годы спустя. — Я люблю их всех, и я люблю виллу Ванфрид... Десять дней, проведенных в Байрейте, стали одним из самых благословенных периодов моей жизни». Поддержка со стороны Вагнеров окончательно утвердила Гитлера в его решимости следовать избранным курсом.