Больше его не интересует никто и ничто. Семьи, даже близких родичей у него нет. Я не в курсе, каким путем он думает унёсти все свои сбережения за собой в могилу, но работает он как проклятый, день и ночь. Как и я, уже не раз пожалевший, что с ним связался.

Этот паук закабалил меня долгосрочным контрактом, который понемногу выжимает из меня все жизненные соки. Ведь для Вирмантаса не существует понятия дня и ночи, чьего-то личного пространства или времени, моих - тем более. Для него рабочее время всегда и везде.

Процент по сотрудничеству он дал мне ничтожный, но, даже такой позволяет неплохо зарабатывать. Единственное и самое херовое, я зря отдал себя в рабство на целых десять лет.

За эти десять лет он выпьет меня всего, до дна, я чувствую, ведь он использует мой жизненный и творческий резерв на максимум.

А в современном мире уже не нужны продюсеры и компании, раскручивающие лейблы. При наличии таланта и большого желания, а также благодаря интернету, все это можно делать самому. Затем выгодно вкладывать прибыль в свое развитие и уже на собственные деньги нанимать любых профиков высочайшего уровня.

Без очень опытного менеджера со связями, конечно, не обойтись, иначе на творчество просто не останется времени. Но, это уже совсем другой уровень отношений и расчетов. Умело делегируя львиную долю организационной работы, можно успевать абсолютно все, что захочется.

– Даник, я не понял. Что там у вас?! – его басок густой и тягучий. Меня от него типает, а еще типает от имени «Даник». Морщусь.

Даже отсюда «чую» страх своего продюсера, не зря я пока что «номер один» в его конторе.

– Юрий Шмильевич, все норм, - зорким взглядом высматриваю Антона в толпе прохожих. И решаю добавить драйву, - просто стало плохо с сердцем.

Это почти правда. Все равно ведь, паучок давно ничего не чувствует к людям.

Слушая это, Вадик беззвучно ржёт, медленно передвигая наш мерин вдоль тротуаров. Мы едем на тихом ходу, никому не мешая. Он давний и проверенный, а потому расскажет Юре правду вряд ли. Но даже если и да, мне пох.

Где же так долго носит Тоху в погоне за заветным номером?!

– Че.. как?!
– Вирмантас даже начинает заикаться, - Данька, ой ёее! А сейчас что же? Как ты? У нас график рабочий такой плотный..

Вставляет крепкое словцо. Еще немного пыхтит. Затем снова интересуется тем, как я.

– В порядке! – заверяю. Вижу приближающегося Антона, - надеюсь.

– Даник, елки, у нас же ж с тобой даже на больничку времени нет, - продолжает сокрушаться он.

– Да все нормально, мчим в аэропорт. Юрий Шмильевич, мне уже полегче, на концерте будем в срок!

– Да? Ага. Вот и ладненько, молодец! – отзывается уже веселее, - держимся. Я тебя потом на консультацию к лучшему кардиологу свожу!

– Ну да, не помешает, - смеюсь, жадно сканируя глазами выражение лица Антона. И сникаю, потому что его можно описать одним словом как «потерянное». Злюсь.

– Таблеточек тебе хороших подгоним, - продолжает Вирмантас.

– Если вы про амфетамин, то спасибо нет.

– Да ты че, Дань, в самом деле! Я всегда был против «дури». На «дури» сгорают быстро, - он усмехается, - а ты мне как сын! Мы же с тобой еще, знаешь, какие горизонты покорим?!

– Догадываюсь, - вздыхаю.

Быстро сворачиваю наш разговор, потому что как раз в этот момент в машину присаживается Тоха. Сдувшийся как шарик, он заставляет меня реально ощутить подступающую дурноту.

– Рассказывай, - хмуро смотрю на него. Вадик спрашивает, едем ли в аэропорт. Утвердительно киваю.

Ну и хер с тем, что не дала свой номер! Зато я знаю теперь, где ее искать. Поиск невероятно сузился, до одного лишь города Питера, а это для меня ничто по сравнению со всей необъятной Россией.

Звонит Юрий Мура, начальник охраны, из машины, что следует за нами. Однако оперативно! Переживает.

Направляю его дальше за нами, в аэропорт.

– Принято, - отвечает, - а че, Тоха бегал куда-то?!

– Ага. Мне за шоколадкой, - не удерживаюсь от легкого троллинга. Парни в салоне ржут, и он, похрюкивая, тоже, - ладно, двигайте за нами.

Сбрасываю вызов. Сердце болезненно ухает в груди, когда я поворачиваюсь к Тохе, ожидая продолжения. Меня вдруг накрывает аж до пелены перед глазами от волнения.