Ашер встал. Прошёлся к ржавой развалюхе. Осмотрел её. Отмерил шагами и посчитал на пальцах.

— Датапатиш, я с самого начала считал тебя зелёным. У тебя мало опыта, — сделал вывод он. Десятник приуныл. — Но будь я проклят, это лучшая идея, которую я от тебя слышал. План хорош, но есть подвох. Нужно расчистить путь от лишнего мусора. Проверить колёса. Сделать большой разгон и толкать со всех ног.

Так и поступили. Камни, мусор и прочее скинули в пропасть. Всё готово. Набрав в лёгкие воздуха, начали толкать. Шло туго. Ржавчина поразила всю конструкцию. Отряд боролся на смерть. Боролся со смертью. Для них это уже не столько миссия, сколько выживание. Они упёрлись в неё, как быки. Пыхтели, рычали и подначивали друг друга. Удача наконец улыбнулась. Боги ли помогли или ангелы, но они смогли разогнать это корыто. Бежали так, словно ехали, а не толкали. Человек и понятия не имеет, на что способен при угрозе гибели. Телега достигла края. Первые колёса слетели с дороги. Скорость падала. Длина повозки позволила ей под наклоном достигнуть другого края. Она соскочила последними колёсами. Передом врезалась в стену ямы и застряла. Задом лежала на дороге.

— Конструкция ненадёжная, — сделал вывод Дан. — Переходить надо по одному, а остальные будут противовесом.

— Пусть те, кто перейдут, зацепятся верёвкой и удерживают от падения тот край, — подтвердил Мафусаил.

— Откуда такие познания? — спросил десятник.

— Папа был строителем, — ответили в один голос.

— Балак, ты самый лёгкий. Пойдёшь первым, — заявил Ашер.

— Всегда первым идёт Балак?! Ну конечно, меня же не жалко.

Мужчины ухватились за край телеги. Балак залез на крышу. Он медленно направлялся на другую сторону с последним факелом. Если он упадёт — они ослепнут. С другой стороны, если он единственный, кто спасётся, то будет иметь шанс выполнить задание. Затем спасёт остальных. Он шёл, осторожно ступая по крыше. Скрежет и тряска усиливалась.

— Все не пройдут, — подытожил Дан.

Балак соскочил на землю в тот самый момент, когда ржавая телега не выдержала и соскочила. С шумом она понеслась в бездну. Она забрала вместе с собой часть грунта, увеличивая пропасть.

— Простите, ребята, — улыбнулся Балак и исчез в темноте.

— Он же вернётся за нами? — спросил Мафусаил.

— Маловероятно, это эгоистичный сукин сын, — заявил Ашер. — Я надеялся, что кто-то ещё пойдёт с ним.

— И ты послал его первым? — возмущались все. — Ты убил нас!

Кефа впервые не показывал гнев. Он молчал и, уставившись во тьму, размышлял.

— Это конец! — чуть ли не злился Дан.

— Нас съедят крысы! — вторил Мафусаил.

— Или мы сами друг друга! — поддакивал брат.

— Будь проклят этот Балак! Будь проклят Ашер! Будь проклят визирь, пославший нас сюда, — рычали оба близнеца.

Пока они ругались, спорили и грызлись, показался свет. Сначала маленький, как спичка. С каждым мгновением он вырастал. Это был Балак. Он нёс длинную деревянную лестницу.

— Я смотрю, вы тут почти поубивали друг друга. Надо было не торопиться, — смеялся он.

Он перекинул один край Кефе. Здоровяк придавил одну из ступенек ногой. Все по очереди перебрались. И вновь вертихвостка удача улыбнулась отряду. Радость изливалась в благодарностях. Ашер смеялся над сомнениями, которые во всех посеял. Братьям стало стыдно. Всем было стыдно за сомнения в товарище.

На следующий день противные стороны отдыхали. Чинили латы, зализывали раны. Оба военачальника часто встречались взглядами. Оценивали друг друга.

Царь южан обедал на виду. Стол ломился от вавилонских лакомств и напитков. Бокалы не иссыхали. Еды приготовили так много, что офицеры и за неделю не съесть. Смех слышали и в замке. Запах мяса возбуждал пиптских солдат и граждан. Пайки северянам ограничили. Осада предвещала голод в будущем. Желудки скручивались в трубочку. Зависть пиптов росла, как и недовольство войной. Макт решил это использовать.

Перед Навуходоносором выступал сонм пророков Мардука. Предсказывали скорую победу. Возглавлял их, как всегда, Исав. Его слова равны небесному откровению. Мало показалось ему воодушевлять вавилонян. Рискнул он подточить дух пиптов. Вышел в поле перед Оиком, где трупы кормили воронов. Осмотрел зорким глазом врагов. Аскетичный фанатик выделялся гордым носом, хитрой улыбкой и надменной простотой. За ним следовали ближайшие к нему из прорицателей.

— Пипты и жители Оика! Царь царей Навуходоносор велит: открывайте ворота. Сдайте город. И господин ваш царь накормит нежным мясом и напоит лучшим вином. Даст работу ремесленникам. Разрешит владеть полями и лесами. Зачем вам умирать? Только признайте Мардука своим богом, а Навуходоносора царём над собой.

— Слушай сюда, ты, целующий пятки царя и визиря! Передай слова мои хозяевам своим. Если вы не воротитесь назад той дорогой, которой пришли, то вас раздавит молот Кузнеца, а убегающих поразит стрела Ткача! Оденем ваши головы на пики. Установим их от столицы нашей до града Вавилона. Это говорю я, Макт Титлийский — воевода князя и защитник Пипта.

Пророки не спешили покидать поле словесной брани. Пиптские рейнджеры дали залп. Стрелы поразили нескольких из глашатаев божьих. Усеяли поле вокруг Исава. Сам же предводитель прозорливцев остался невредим. Подняв руки к небу, возвысил голос:

— У вас время до рассвета второго дня. Не медлите! Если не сдадите город, вас постигнет страшный суд. Не будет пощады. Так говорит Мардук: заберу детей ваших и жён. И станете рабами рабов царя! Город отдам на разграбление воинам, вынесу всё золото и серебро! А ты, Макт, выпьешь чашу гнева!