– Откуда? – недоверчиво спросил он, иррационально, по-мальчишески надеясь, что так оно и было.

– Летнее волонтерство. Помогала Тильде – секретарю Скай. График дежурств валялся у нее на столе, так что в этом моей заслуги нет, – призналась она, чертя круги кончиками пальцев по текстуре джинсовой ткани на его колене.

Он мысленно повторил ее ответ в своей голове.

– А в чем есть?

«Боги, – подумала она, – видимо, к этому придется привыкнуть». Откровенничать дальше было рискованно.

– Тильде было скучно, летом тихо, – осторожно начала Иверин. – Мы обсуждали последние новости: отставку Вудсона, поиск нового учителя… И я почти совсем не видела твой файл, когда она обедала, забыв выйти из системы. – Иверин приняла максимально невинный вид. – Хотя все основное Тильда и так рассказала, можно было даже не спрашивать, просто слушать.

Эшсен подумал о том, как много из его жизненной ситуации могло попасть в личное дело на уровне учебного корпуса. Данные об образовании, карьере, наградах – наверняка, остальное – маловероятно.

– Что там про здоровье? – спросил он.

Иверин задумалась, припоминая.

– Спортивные награды в профессиональном корпусе, кажется, – ответила она.

Он кивнул. «Что ж, не так уж и страшно», – успокоившись, решил он.

– Твое любопытство приятно… – искренне сказал он. – И я надеюсь, ты простишь меня.

– За что? – настороженно спросила она.

«Сейчас или никогда».

– Выслушай меня, хорошо?

Она кивнула.

– Твое дело мало информативно, – он замолчал, снова пытаясь подобрать слова, смягчающие ситуацию.

– И? – не выдержала она.

– Данных не было, – медленно начал он, – Но есть Сеть… Я отслеживал твою активность.

– Активность? – в ее голосе прозвучали тревожные нотки.

– Ресурсы, которые ты посещаешь. Все, кроме личной переписки, – честно добавил он. – Открытые страницы… и старую Сеть.

«Все, – подумал он, – сейчас она меня пошлет». Он замер, остановив свою руку на ее лодыжке, ожидая последствий своего признания.

– Но это невозможно, у меня были временные пароли… – недоверие сменилось удивлением.

– Вспомни, где я работал, – спокойно сказал он.

Она сложила руки на груди, отстраняясь и раздумывая.

«Его осведомленность – это хорошо или плохо?»

– Сейчас ты так не делаешь?

– Нет.

– Но ты скажешь, если начнешь?

Такого поворота он не ожидал.

– Хорошо.

– Обещай!

– Обещаю, – покорно произнес он.

– Хорошо, – она посмотрела на него новым взглядом. – Как ты относишься к тому, что ты увидел?

Переход был более резким, чем он ожидал.

«К этому легко привыкнуть», – подумал Эшсен. Он взял ее за руку и примирительно поцеловал запястье.

– Преподаватель и курсант – плохой прогноз, – честно ответил он. – О нас узнают. Из-за меня пострадает твое личное дело.

Иверин улыбнулась, а затем мягко отстранилась.

– Мне пора ехать, – она встала, опираясь на его плечо. – А ты не ответил, как относишься к теме.

Эшсен внимательно посмотрел на нее.

– Я ответил, – с мягким упреком произнес он.

Иверин наклонилась к нему, не желая лишать себя удовольствия поцеловать его еще раз и одновременно смягчая неловкое прощание.

– Опаздываю. Остальное обсудим позже?

– Принял, – кивнул он.

Она вышла из лаборантской, чувствуя на себе взгляд Эшсена.

Иверин не спеша ехала домой, переключая радио, когда музыка переставала ей нравиться. Время в дороге позволяло думать.

Она вошла домой, встретив настороженный взгляд Мамы Ричи и шумное беспокойство Папы Лари по поводу опоздания к ужину. Она обняла Ларти, убеждая его, что все в порядке, и, собравшись с духом, обратилась к матери.

– Мам, нужно поговорить.

– Что-то случилось, вы поругались с Ареном? – тут же вмешался Ларти.

– С Ареном все хорошо и со мной тоже. У всех все хорошо, честно, не переживай.

Мама Ричи внимательно смотрела на дочь, принимая решение.

– Время семь двадцать, – Ричардин перешла на профессионально-дружественный тон, который Иверин уже давно научилась считывать, как искусственный. – Пойди приведи себя в порядок, мы подогреем ужин и спокойно поедим. А потом поговорим. Идет?