— С поезда?

— С поезда, — отвечал Хлопунин.

— Задержал?

— Да, пришлось.

— Зайцы, что ли?

— Нет, — отвечал Хлопунин. — Научные работники.

— Это по какой же науке?

— По науке «бери ноги в руки».

— Ну это, видно, наука новая!

— Вот у них в Керчи уже обучают.

Все смеялись, поглядывая на нахохлившихся ребят.

Прибежала давешняя тетка, та, что потеряла паспорт.

— Нашелся! — крикнула она, распахивая дверь в кабинет начальника. — Нашелся! В чемодан я его засунула. Вот ведь оказия!..

— Бывает, — только и сказал начальник. Наконец в соседней большом зале люди забегали, заторопились. Двинулись к выходу на перрон носильщики. Из кабинета вышел сам начальник. Он покрутил кончики своих веретенообразных усов, застегнул плащ на все пуговицы, поправил фуражку, сказал Хлопунину:

— Побудешь тут, а мне встречать придется… Ну вы, стрекачи, историки, марш живо со мной!.. Куда идешь?.. Куда? Берись за руки, вот так! Шагай! За мной!..

Он вывел их на перрон, выстроил в ряд:

— Вот, становись. Так и стойте для всеобщего обозрения.

Гудок, пар, широкие тени, перемежающиеся узкими светлыми расщелинами, налетели на вокзал, все заслонили и заглушили. Над головой ребят проплыли вагонные окна, сперва быстро, потом медленно. Поезд остановился.

— Вот они, тут все! — раздался голос Евдокия Тимофеевны. — Слава тебе господи! Целы, невредимы!..

Она торопливо выбралась с площадки вагона, ступила с лестницы на перрон. За ней показалась мама Аркаши Кругликова. Потом сошла на землю мать Миши Донченко. Все три матери кинулись к своим чадам, которые от смущения продолжали держать друг друга за руки, как приказал начальник. Послышались укоризненные восклицания, сетования, вздохи, всплескивания рук. Начальник вежливо козырял матерям и касался мизинцем острия своих усов.

— Принимайте, гражданки! Груз в полной сохранности. Пришлось немножечко пошуметь с ними. Но что делать… Пожалуйста, забирайте всех троих.

— А где же Янечка? — раздалось вдруг позади. И из соседнего вагона выскочила четвертая мать. — Куда вы дели моего Янечку? Я вижу Володю, я вижу Мишу, и Аркаша тут, а где же Яня?..

Начальник свирепо посмотрел на нашу троицу:

— Что? Четвертый был? Сбежал?! Простите, гражданка, в телеграмме ясно сказано — трое. Откуда же четвертый?

— Мне мальчики на улице сказали, что Яня пошел к Дубинину… Где мой Яня, я тебя спрашиваю!

— Да не знаю я, где ваш Яня, что вы, на самом деле! Я его утром видел, он к морю пошел.

— Ну, так я и знала! — сказала Янина мама, почему-то вдруг успокоившись. — Это он, значит, опять к рыбакам удрал. А я думала, что заодно уж с вами, хотела поймать его. Ничего, пусть только явится!..

Все пошли в кабинет начальника. Мамаши вынули из сумок и узелков бутерброды, но мальчики гордо отказались от еды:

— Спасибо, мы уже покушали.

— Нас Володя накормил, — пояснил Кругликов.

— Три булки, да еще халву, — добавил, жмурясь. Донченко. Он, видно, и сейчас был бы не прочь закусить, но ему неловко было перед Володей, так щедро его угостившим, и он заставил себя отвернуться от материнского узелка.

Матери были так счастливы, что нашли своих сыновей, которых они уже с перепугу сочли пропавшими без вести, что сперва даже и не ругали мальчиков. Только пообещали, что главное еще будет дома…

И тогда упрямый Володя решил, что можно действовать:

— Мама, ну ты потом меня дома поругай, а сейчас уж все равно приехали — давай пойдем посмотрим раскопки и как отсюда Митридат видно.

— Не будет тебе этого удовольствия! — рассердилась Евдокия Тимофеевна. — Ты лучше проси, чтобы отцу я ничего не говорила, когда он вернется. А то вот будешь иметь вид и с той и с этой стороны! — Она резко отвернулась от Володи. — У, глаза бессовестные, смотреть на тебя не хочу! До сих пор сердце не на месте…

— Так все равно же поезда еще два часа ждать.

— Вот и будешь тут сидеть! И не смей ни на шаг от меня отходить!

Володя вздохнул, но тут неожиданно помог грозный начальник:

— Да сводите вы их, раз у них такой интерес имеется. Ведь не отвяжутся или еще раз убегут. Нет уж, прошу вас, забирайте их отсюда и ведите куда угодно, только чтобы я их больше не видел. Полдня на них ушло!.. Что?.. — гаркнул он, повернувшись к мальчикам. Усы его стали остриями вверх. — У меня чтоб это в последний раз было! Ясно? А?.. И все!

И кончилось дело тем, что матери, посоветовавшись друг с другом и решив, что ждать на вокзале поезда два часа скучно, уступили просьбам ребят и отправились с ними смотреть Феодосию.