– Так что с женщинами?

– О, сеньор, эти дикари их всех увезли в горы. Pobres mugeres! [51]

– Да, печальная история. Но как я знаю, индейцы совершают набеги только через большие промежутки. Вряд ли я сейчас с ними встречусь. В любом случае, Хосе, я принял решение и готов рискнуть.

– Но, сеньор, – продолжал хозяин, таинственно понизив голос, есть и другие ladrones [52] , кроме индейцев, белые, muchos, muchissimos! [53] . Белые грабители.

И Хосе сжал пальцы, словно душил кого-то.

Это обращение к моему страху оказалось тщетным. Я ответил, показав на свои револьверы и ружье и на пояс с оружием на моем спутнике Годе.

Когда мексиканский трактирщик понял, что я лишаю его последнего постояльца, он мрачно ушел и вскоре вернулся со счетом. Как и счет врача, он был совершенно несообразным, но мне пришлось заплатить.

В предрассветной полутьме я сидел в седле и в сопровождении Годе, с парой тяжело груженных мулов выехал из злополучного города и направился в сторону Рио Абахо.

Несколько дней мы ехали вниз по Дель Норте. Проезжали многочисленные деревни, похожие на Санта-Фе. Пересекали zequias [54] и ирригационные каналы и проезжали мимо поле с ярко-зеленой кукурузой. Мы видели виноградники и большие гасиенды. По мере продвижения на юг провинции Рио Абахо, все казалось более богатым и процветающим.

Вдали на востоке и на западе вздымались в небо темные горы. Эти были двойные хребты Скалистых гор. Длинные отроги тянулись к реке и местами закрывали долину. По дороге мы видели множество прекрасных пейзажей.

В деревнях и в дороге мы видели живописные костюмы; мужчины носили клетчатые серапе или полосатые одеяла навахо [55] ; конические сомбреро с широкими полями; бархатные calzoneros со множеством блестящих пуговиц, перепоясанные пестрыми шарфами. Видели шейные платки, и мужчины ходили в сандалиях, как на востоке. Что касается женщин, то они носили изящные reboso, короткие magua (нижние юбки) и вышитые шемизетки.

Мы видели примитивные орудия сельского хозяйства; скрипучие carreta [56] ; примитивные плуги – раздвоенные древесные ветки, едва царапающие почву; видели запряженных в ярмо быков; козлов; видели неуклюжие мотыги в руках крестьян – все это было для нас новым и любопытным, все указывало на самый примитивный уровень хозяйства.

На дорогах встречалось множество atajos [57] ; возле них стояли arrieros [58] . Видели мулов, маленьких, легких и очень злобных. Видели alparejas [59] и яркие шерстяные apishamores [60] . Мы видели крепких сухощавых мустангов, на которых сидели arrieros; у них были седла с высокими луками и уздечки, сплетенные из конского волоса; колокольчики на шпорах звякали на каждом шагу; слышались возгласы: Hola, mula! Malrya! Vaya! Мы видели все это и понимали, что находимся в земле испано-американцев.

В других обстоятельствах все это меня бы заинтересовало. Но сейчас это казалось мне картинами панорамы или меняющимися сценами долгого сна. Такими они и сохранились в моей памяти. У меня начиналась лихорадка.

Лихорадка только начиналась; тем не менее она искажала окружающее и делала его неестественным и утомительным. Рана снова начала болеть, и жаркое солнце, и пыль, и жажда, жалкие условия мексиканских посадас – трактиров – все это испытывало пределы моего терпения.

На пятый день после выезда из Санта-Фе мы добрались до бедного маленького «пуэбло» [61] Парида. Я собирался провести здесь всю ночь, но деревня была населена бандитами, не было никакой надежды на отдых, и мы поехали дальше в Сокорро. Это последний населенный пункт Нью-Мексико перед ужасной пустыней Хорнада дель Муэрте.

Годе здесь никогда не бывал, и нам пришлось нанять проводника. Он сам вызвался, а так как я знал, что найти проводника в Соккоро нелегко, я согласился. Это был грубый неотесанный оборванец, и его внешность мне совсем не понравилась; но, добравшись до Соккоро, я понял, что был прав. Никто ни на каких условиях не соглашался стать нашим проводником, настолько велик был страх перед пустыней и населяющими ее апачами.

Соккоро было заполнено слухами об индейцах. Дикари напали на деревню вблизи перехода Фра Кристобаль и перебили всех ее жителей. Эта новость всех привела в ужас. Люди боялись нападения и считали нас сумасшедшими, когда я говорил, что собираюсь пересечь Хорнаду.

Я начал опасаться, что и мой проводник испугается и откажется, но тот держался упорно и сказал, что все равно поведет нас.

И без перспективы встречи с апачами ничего хорошего в пустыне меня не ждало. Рана болела все сильней, я устал и горел в лихорадке.

Но караван прошел через Соккоро только за три дня до нас, и я надеялся догнать товарищей до того, как они покинут Эль Пасо. Это заставило меня принять решение двигаться дальше, и я приготовился к выходу ранним утром.

Мы с Годе проснулись до рассвета. Мой спутник отправился искать проводника и седлать лошадей. Я остался в комнате, чтобы выпить чашку кофе перед отъездом. Мне помогал хозяин трактира, который тоже встал и теперь стоял рядом со мной в своем серапе.