Шрифт:
А император Ираклий рубился в самой гуще, окруженный охраной. Не раз и не два он получал удары, но крепкий доспех спасал его. Забрало шлема держало даже удары меча, и гвардия едва успевала прорываться за государем, который пришел в боевое неистовство. Очень скоро персы, вожди которых были изрублены, дрогнули. Их было вдвое меньше, они устали, они были голодны, и им безумно надоела эта война. Армия Хострова II Победоносного побежала. Побежала так, как не бежала никогда, бросая обозы, коней, роскошное оружие и тела товарищей, увешанные золотом. Все это достанется победителю.
Дасдагерд, резиденция персидского шаха. Недалеко от современного Багдада.
Не прошло и месяца, как армия персов перестала существовать. Шахиншах Хосров, навьючив верблюдов золотом и собственным гаремом, сбежал в Ктесифон, в город, который ненавидел всей душой. Его многолюдство угнетало его. Мыслимо ли, почти четыреста тысяч человек жили на небольшом пятачке земли. А вот Дасдагерд он любил, и обустраивал его с великим тщанием, превратив в одно из красивейших мест на земле.
— Глянь, Сигурд! — Хакон ткнул пальцем на высоченную голенастую птицу — Если это курица, то какие у нее яйца должны быть!
— О! — с детской непосредственностью тыкал пальцем Сигурд. — Полосатая кошка! А здоровая какая!
Они забрели в зоопарк шахиншаха, где было собрано множество диковинных животных. И если туранские тигры, львы, страусы и дикие ослы водились в персидских землях в изобилии, то бенгальских тигров везли из далекой Индии, и были они редкостью великой.
А из дворца тащили знамена и штандарты с римскими орлами. Тут были даже те, что были взяты в битве при Каррах семьсот лет назад. Великой древностью веяло от них, и войско потрясенно молчало, когда их бережно складывали в телеги, обматывая полотном. Их понесут в триумфе. Еще никогда, ни один император не наносил персам столь позорного поражения.
А из дворца в великом множестве тащили ковры и шелковые занавеси, одежды и специи, драгоценные деревья алоэ и серебряные слитки, забытые в суматохе. Горы этого добра росли каждую минуту, а Ваган негромко сказал:
— Государь! Нам это все не утащить!
— Сжечь все, что не влезет в обоз! — около рта Ираклия залегла горькая складка. Тут лежали десятки тысяч солидов, но Ваган был прав. Войску не унести этого всего.
— Ухх! — помотал головой стратилат. — Ну, сжечь, так сжечь! А зверье куда?
— Воинам в котел! — ответил Ираклий, и усмехнулся. — Твои горцы нечасто павлинов едят, правда?
— Мои горцы даже курицу нечасто едят, — улыбнулся Ваган. — Баранину только если. Но раз нет барана, сгодится а павлин. Парни, все зверье в котел!
— И львов? — раздался удивленный голос из толпы.
— Не, — сказал Ваган после недолгого раздумья. — Львов просто убейте.
Февраль 628 года. Ктесифон. Персия.
Хосров II Победоносный, «страшный охотник, лев Востока, от одного рычания которого содрогались дальние народы, а ближние от вида его таяли, как воск», прятался в дворцовом саду, среди цветущих кустов. Он сидел тут уже два дня, и очень хотел есть. Он никогда в жизни не был голоден, и вот теперь узнал это чувство, такое обычное для его подданных.
Последние месяцы правления стали форменным кошмаром. Он приказал разрушить дамбы в Междуречье, и сотни тысяч людей погибли, лишившись урожая. Он отдал на откуп все недоимки, даже те, что были прощены казной тридцать лет назад. Он с маниакальным упорством собирал золото и серебро, чтобы нанять на него новую армию, но его бросили все. Четыреста тысяч кошелей золота и серебра [11] он собрал в своем дворце, опустошив ради этого всю Персию, но деньги не спасли его. Они его погубили. Плети откупщиков мучили крестьян Персии, и теперь все проклинали своего шаха. А еще его погубил первенец Кавад Широе, которого он обошел, назначив наследником Марданшаха, сына от любимой жены Ширин.
11
Казна Хосрова в конце правления оценивалась в несколько тысяч тонн золота и серебра.
Широе подкупил воинов и знать, обещая золото налево и направо, и шахиншах бежал, брошенный всеми. Он прятался в собственном саду, словно последний трус, и страдал от голода. Он очень давно не был в Ктесифоне, с тех самых пор, как четверть века назад гадалка предсказала ему смерть в этом городе. Он не был тут так давно, что даже дворцовые слуги не знали его лица. И вот теперь он ждал, когда придет садовник, которому он дал кусок расшитого драгоценными камнями кушака, чтобы тот купил ему еды.
— Вот тут он прячется, добрый господин! — услышал шах плаксивый голос садовника. — Священным огнем клянусь, я не украл эти камни.
— Вот он! — услышал шах восторженный вопль. — Лови его!
Короткий бросок тучного шаха был пересечен быстро и жестко. Его сбили с ног и связали. Даже в сдобную физиономию повелителя мира влетел кулак какого-то ничтожества, который не стоил и ногтя его мизинца. Хосров был совершенно раздавлен.
— В темницу его! — услышал он короткую команду. — Так молодой шах сказал.