Воины Ахбердилава обрушились на Ашильту внезапно. Сначала его мюриды бесшумно сняли передовые посты, затем бросились на стоявшие перед аулом палатки кабардинцев. В лагере поднялась тревога, но две роты были смяты, не успев оказать серьезного сопротивления.

Никто не понимал, что происходит. Батальоны были подняты сигналами «В ружье!» и бежали на шум выстрелов, доносившихся из разрушенного аула. Тем временем Ахбердилав успел занять Ашильту и прилегающие сады. Увидев, какой переполох поднялся в лагере, горцы дальше не пошли. Знай Ахбердилав, что даже главная квартира штаба оставалась почти без прикрытия, он бы постарался развить свой успех. Но пока разведчики пытались выяснить, что к чему, подоспевшие роты вступили с горцами в перестрелку.

Горцы наспех возводили завалы, решив закрепиться на захваченном рубеже и подготовиться к новой атаке. Тем временем в Ашильте собирали раненых и пленных. Среди трофеев оказался и фургон маркитанта, набитый хорошим оружием и всевозможными припасами. А в сакле по соседству нашли и самого маркитанта Аванеса, и перепуганную Лизу. Аванес храбро защищал женщину, называя ее своей женой, и предлагал хороший выкуп – свой фургон со всем его содержимым. Но фургон и так был в руках мюридов. Аванеса и Лизу заперли в другой сакле, где собирали пленных.

Только здесь Лиза пришла в себя и дала волю слезам. Испытать столько лишений, чтобы оказаться в плену у горцев? Посреди лагеря огромного отряда? В ее голове это не укладывалось. Аванес успокаивал ее как мог, но она продолжала рыдать у него на плече, и больше всего ее огорчал даже не сам плен, а эполеты, которые теперь не достанутся ее любимому мужу.

– Аванес, любезный, ты все можешь, – теребила она маркитанта.

– Сделай же что-нибудь! Что я скажу мужу?!

– А что я скажу своей жене? – отвечал бледный от горя Аванес.

– Я разорен!

– Я тебе все возмещу, – дрожащим голосом обещала Лиза.

– Только спаси меня! Выручи, Аванес!

– Не убивайся ты так, матушка, – утешал Лизу маркитант.

– Они тоже не звери. У меня среди них кунаки есть.

– Кунаки? – с надеждой переспросила Лиза.

– Так, торговал немного, – отвечал Аванес, припоминая, сколько тайных, хотя и не без выгоды, услуг он оказал горцам.

Известие о захвате горцами Ашильты крайне обескуражило Граббе.

– Ахбердилав? – не верил адъютанту Граббе.

– С неба он, что ли, свалился?

– Снизу подкрался, ваше превосходительство! – докладывал обстановку Васильчиков.

– А милиция куда смотрела? – гневался Граббе.

– Хана сюда!

Растерянный Ахмед-хан был удивлен не меньше, чем командующий.

– Что же вы, голубчик, творите? – орал Граббе.

– Под самым вашим носом мюриды прошли!

– Это все Хаджи-Мурад, – нашелся Ахмед-хан, решив свалить вину на своего врага.

– Он его пропустил!

– Так вы же сами, как мне докладывают, послали конницу сверху, не позаботившись о нижней дороге. Так служить нельзяс, господин генерал-майор! Такого даже простые майоры не допускают!

– Обманул Ахбердилав, – соглашался Ахмед-хан, обиженный сравнением с какими-то майорами.

– Я все исправлю!

– Для начала верните нам Ашильту! – велел Граббе.

Отослав хана, Граббе приказал открыть огонь по Ахульго из всех орудий, опасаясь, что нападение Ахбердилава – лишь часть хитроумного плана и может последовать вылазка самого Шамиля.

Граббе был прав, только вылазка с Ахульго должна была последовать после сигнала, которым должен был стать захват артиллерийской батареи, нацеленной на Новое Ахульго, и подрыв зарядных ящиков. Без этого, как показала вылазка Омара-хаджи, попытка разгромить Граббе была обречена на неудачу и бессмысленные жертвы.

Взбешенный Ахмед-хан бросился к остававшейся с ним части милиции. Но уязвило хана не столько отношение Граббе, гнев его был отчасти справедлив, сколько то, что даже не майор, а простой прапорщик Хаджи-Мурад оказался дальновиднее самого генерал-майора Ахмедхана Мехтулинского. Хан собрал своих людей и решил показать, что генерал-майоры тоже кое на что годятся.

С гиканьем и стрельбой конная милиция ринулась на позиции Ахбердилава. Мюриды встретили их дружной стрельбой из-за завалов. Конница отхлынула. Мюриды запели «Ла илагьа илла ллагь», собираясь атаковать лагерь Граббе и овладеть артиллерийскими батареями. Но время было потеряно. К месту событий уже подоспел Лабинцев с шестью ротами кабардинцев, а затем появился и Пулло с семью ротами апшеронцев и куринцев.

Мюриды уже перелезали через завалы, чтобы броситься в атаку, как по ним открыли картечный огонь несколько орудий, подтянутых к месту боя. Горцам пришлось вернуться на свои позиции. Солдаты пошли в штыковую атаку. В Ашильте и ее садах закипел ожесточенный бой.

Граббе бросал в атаку все новые части, но выбить Ахбердилава из Ашильты не удавалось. Наконец, в дело вступили казаки и шамхальская милиция. Сдерживать атакующих было уже невозможно, и Ахбердилав начал отходить к Сагритлохскому мосту, унося раненых и уводя пленных. В погоню была брошена конная милиция. Ей наперерез бросились подоспевшие всадники Сурхая. В яростной рубке мюриды отогнали милицию, позволили Ахбердилаву перейти на другую сторону реки, а затем перешли мост и сами. Когда к месту схватки подоспели всадники Хаджи-Мурада, все уже было кончено. Противники затеяли перестрелку через реку, но это уже не могло ничего изменить.