Шрифт:
Фотография
По следам творчества Yuri Usgam
Умел летать
Разговор с дедом 9 мая
Земляника на кладбище
Восставший
Зашло…
Разочарование
Мадонны
Ленке, Киске и Лариске…
Такое кино
Прислал Степаныч фотку: «Вопреки…»Там дерево стремилось к небесам.Ему срубили суки все сучки,Но крона вновь цвела, скрывая срам. Узлами ствол вязали колтыри,Сустав выкручивая, болью истязав.Коросты покрывали волдыри,Но жило дерево, все горести поправ! Вот так и в мире всё неоднозначно:Стремится к жизни тот, кто пострадал;Всё понимая, видя всё прозрачно,Пусть потерял и много не познал. Как удивительна бывает жизни сила.Как щемит нерв бессильная борьба.Не замечаем… Нам любезней милыхКотов фотографичная судьба.
А сын его умел летать…И горько скорбный рот кривится.Как долго в памяти хранитсяВсё, что хотел ему сказать. Как перемалывал слова,Ища им верное значенье,Терзался призрачным сомненьем,Порывы сдерживал едва. Как ведал матери тревогиСухих невыплаканных глаз.Его мальчишеских проказСудьёю быть пытался строгим. Себе на горе воспиталТвердыню чести, верность долгу.Что нёс в душе, потратил с толком;Был горд, что сыну передал. Но вот сложила птица крылья;Её увёл он от людей.И нет такой судьбины злей:Спасти других, растаяв пылью. Ну почему не смог сказать,Не дал отцовского завета?Да не спросил бы он совета…Ведь сын его умел летать!
Дед взглянул в последний раз, пронзительно.– Знаешь, внучек, я прошёл войну.Было, что смеялся заразительно;Было: выл, как зверь. Но не пойму…Почему затоптано и ссученоТо, за что боролись мы тогда?То, что кровью было заполучено;Жизнями оплачено сполна.Гордость где народа-победителя,Стёршего с лица Земли «чуму»,Многим землям став вторым родителем?Хоть убей… внучонок, не пойму!Мне не довелось побыть свидетелем,Праздную Победу в небесах.Но пред Богом быть хочу радетелем,Чтобы свет горел у вас в глазах. Взгляд глубокий с фото погребального,Ты с креста потомка проводи.Пусть твоё напутствие печальноеЖжёт сильней огня в его груди.«Красная Звезда» – награда дедова,За Отчизну вставшего в бою,Будет маяком призывным следовать —Память, внук, не опорочь свою!
Земляника на кладбище, словно слезы кровавые.Это предки нам шлют свой последний привет.Наша с жизнью борьба — это всё «от лукавого»;Но так хочется снова прийти в этот свет. Пусть малыш вкусит ягоду, дар от деда забытого,И во рту вдруг почувствует сладость крови живой.Земляника на кладбище — правда жизни сокрытая,Полусгнившим крестам крик бессмертья немой.
Восставший против бытия,Что так тревожит твои струны?Зачем вскипает кровь твоя?Что делает тебя безумным? Безумным ли? Или умнейТолпы коленопреклонённой?В рутине гонки серых днейПросвет увидевшего тёмный. Прозрев обыденность насквозьИ пошлость ханжества презрев,Вбивая в смыслы ржавый гвоздь,Пустив наружу правый гнев, Рванул с рубахой сердце вон,Комфорт житейскости порвал.Сдирая в кровь, глотая стон,Мещанства дух в себе сломал. Иди, плыви, ползи, летай —Запомнят призрачный портрет.Или забудут невзначай,Гадая: было или нет. Но ты не зря перешагнулВсю обывательщины грязь.Восстав, себя не обманул —Звезда твоя, поверь, зажглась!
За окном электрички – дождь.За дождём – электрички свет…Может, стоит ещё взглянуть,Для кого в чём смысл или бред? Для кого – тепло и уютПод холодным косым дождём;А кого дрожь и нервы бьют;Люди, свет… – но сжигаем огнём. Диссонанс? Аксиома? Блин!Алогичность приводит в шок.Плохо – есть хорошо! Аминь…Ты с какой стороны, дружок?!
С лица упала маска… Вот те раз!Не новость. Но опять черстветь душой.Когда же мир повыведет зараз?Чтоб точно знать, кто встретился с тобой…
Мадонны тоже плачут в тишине.Им тоже может быть на свете тяжко.И я смотрю на них, и плохо мне. И с кисти Рафаэля падает слеза… Она чиста, как дождевая капля.А вслед за ней уже другая пляшет на лице.И рвётся грудь от тягостного вопля. Но он без слов, а говорят глаза… Мадонны, почему я не святой?Я тоже с вами плакал бы по праву.Но я другой, я святости чужой. Лишь вам доступна та беззвучная гроза… Мадонны тоже плачут в тишине.Я преклоню колени перед вашими слезами.О, дайте мне взглянуть на мир во тьме,Но вашими глазами… И жизнь отдать за те глаза!
Мелькают кадры бесконечного кино.У жизни нет лимита на архив.Меняются сюжет, герои, но…За разом раз звучит заезженный мотив. Как ни пытайся сделать суперсаундтрек,Бессмертна формула «любовь-морковь и кровь».В блевотной страсти к мелодраме человекМеста попутал: бьёт всегда «не в глаз, а в бровь». И, пересматривая видеоархив,Слезу роняя на виньетки и сердца,Ты понимаешь, что, беспечно жизнь прожив,Ты ни хрена её не понял до конца.