Задыхаюсь, ловя радужные круги перед глазами…

Улетаю под жесткое, возбужденное рычание зверя над головой…

Когда удалось вынырнуть из сладкого безумного марева, в которое погрузила бешеная близость с Бродягой, я долго изучала тонкую полоску света, пробивающуюся из-за плотно сомкнутых штор, и пыталась вновь научиться дышать.

Бродяга лежал рядом, задумчиво перебирая мои волосы, рассыпавшиеся по подушке, и смотрел в потолок.

Я слушала стук его сердца и, клянусь, это было самая волшебная, самая умиротворяющая музыка на свете!

— Попить хочешь, котенок? — спросил Бродяга, заметив, что я проснулась.

Я замотала головой, счастливо поерзала у него под боком, ощущая себя невероятно правильно, на своем месте.

Это было новое для меня чувство, новое за много лет.

Внезапно я поняла, что даже у отца в доме была словно в гостях. Особенно в последние годы, за пару лет до смерти мамы и после…

Мое счастливое детство закончилось, когда она заболела. И мой безопасный мир рухнул тогда же. Почему-то именно она, а не отец, воспринималась гарантом, защитой, а когда мама заболела, я неожиданно осознала, что этот гарант может исчезнуть. И я останусь одна…

Странно, что вспомнились эти ощущения именно сейчас. Странно, что они вообще вспомнились, потому что я, оказывается, много чего забыла за эти годы… А вот теперь очень остро все накрыло.

В том числе и понимание, что второй раз я этого не вынесу.

Просто не смогу пережить, если с моим гарантом, с моим мужчиной что-то случится!

Это понимание заставило воскресить в голове то, о чем я думала ровно за секунду до момента, когда Хазар поймал меня за подслушиванием, и холод обжег внутренности…

Если мужчины не смогут противостоять Аминову?

Если он их обманет?

Если Бродяга мой пострадает от этого?

С трудом смирив бегущие по коже мурашки ужаса, я с секунду обдумывала фразу в голове, выстраивая ее поправильнее, а затем решилась все же:

— Послушай… — погладила для успокоения самой себя голую грудь своего мужчины, облизнула губы, когда он поймал мою ладошку и поцеловал, и продолжила, — насчет Аминова… Ты прости, я услышала, о чем вы говорили… Немного…

— Я понял, котенок, — мирно пробурчал Бродяга, усмехнувшись в бороду, — все поняли… Не делай так больше, хорошо?

— Я… Не специально… — вскинулась я в глупой попытке защитить себя, но затем вернулась к разговору. Есть вещи поважнее моей мнимой гордости, тем более, что Бродяга прав, не надо было мне подслушивать… — Просто… Вы говорили, что Аминов будет сотрудничать со своей транспортной компанией… Понимаешь… Отец рассказывал про не особенно хорошие вещи, как раз связанные с этой сферой у Аминова… Возможно, вы не в курсе, а у нас в городе в свое время эта история была на слуху. Потом ее, конечно, замяли, у Аминова в родне люди из департамента строительства области. И транспорта. И с главным полицейским… Не знаю, как должность называется… Неважно… Короче говоря, он с ним дружит. Со школы. У нас вообще все завязано на тесные связи, на кумовство…

— Я понял, котенок, — Бродяга аккуратно отстранил меня и, подумав, перетянул себе на живот, заставил сесть верхом.

Я уперлась ладонями в его грудь, в легком замешательстве поерзала, замерла, ощутив отклик его тела под собой, уставилась на Бродягу немного испуганно.

Опять? Он опять?.. Как это у него так… быстро?

— Котенок, — очень серьезно сказал Бродяга, в противовес тону, мягко огладив меня по дрогнувшему животу, да так и оставив руки на нем… Верней, не на нем, а чуть ниже… — Я тебя слушаю внимательно… Но учти, времени тебе говорить совсем немного осталось…

— Я… — я сглотнула неожиданно сухой ком в горле и продолжила, — я поняла… Короче, Аминов тогда нашел компанию, не в нашем городе, и даже, говорили, не в соседней области, а откуда-то с севера… Они получили заказ от государства… Тендер… Да… Тендер на какую-то стройку… Я плохо помню и без имен, если честно, но поднять документы, наверно, можно… Короче говоря, они выступали, как подрядчики… А эта фирма, как субподрядчики… — большие ладони на животе пришли в движение, и меня принялись мягко покачивать вверх и вниз… Это мешало сосредоточиться, тело плавилось в предвкушении грядущего удовольствия, а глаза Бродяги, вновь заливающиеся чернотой, обещали, что удовольствие это будет сладким… Я опять сглотнула и заторопилась, — в итоге… Деньги разворовали, ничего не сделали… И все скинули на суб-подрядчиков… С них взыскали, а Аминов остался чистым… И все прекрасно знали, кто виновен, но сделать ничего не смогли… Понимаешь, я боюсь, что и в вашем случае… Он так же сделает… Ох… Что ты?...

— Красивая… Какая ты красивая, котенок… — выдохнул Бродяга хрипло, проводя пальцами по моему животу, — хочу ведь опять… С ума сводишь…

— Я… Ох… Бродяга, — я все еще пыталась противостоять, найти в стремительно пустеющей голове нужные слова, чтоб убедить, что все серьезно! Что с этим нельзя шутить! — я боюсь, что он… Я боюсь!

Последнее слово я буквально выкрикнула, ощущая, что все больше уплываю в возбуждение и что меня никто не услышал!

Но Бродяга удивил.

Он остановился, посмотрел на меня неожиданно жестко: