Поскольку Черная смерть вторглась в Европу внезапно и пришла издалека, у населения не было иммунитета против нее. Генетические исследования показали, что бактерия, ответственная за Юстинианову чуму, хоть и была той же чумной палочкой, но представляла собой другой штамм, сильно отличавшийся от тех, что вызвали вторую и третью пандемию. Механизм перекрестного иммунитета тут едва ли мог сработать. Поэтому, скорее всего, Черная смерть, как и завезенная в Америку оспа, стала «эпидемией девственных земель», что объясняет и ее чрезвычайную вирулентность, и высокую скорость распространения. Кстати, версия о легочной форме, передающейся воздушно-капельным путем, отвечает и на вопрос, почему в живописи, литературе и хрониках того времени редко упоминалась массовая гибель грызунов накануне заболевания людей.

В то же время преобладанием бубонной формы чумы над легочной во время третьей пандемии можно объяснить некоторые особенности, отличающие ее от второй: то, что очевидцы постоянно упоминали мрущих повсюду крыс, чего не было во время Черной смерти; то, что распространялась болезнь медленно и неравномерно; этим же объясняется, почему чума годами не угасала в регионах, куда однажды добралась, и распространялась исключительно в теплом климате – там, где разница между временами года небольшая. Пока что все имеющиеся на сегодняшний день данные с большим перевесом свидетельствуют в пользу общепринятого представления о том, что возбудителем всех трех пандемий была чумная палочка, – если не сбрасывать со счетов разнообразия ее штаммов и учитывать баланс между легочной и бубонной формами.

Особенности, присущие легочной форме чумы, объясняют повышенный интерес к ней со стороны биотеррористов и военных биолабораторий. Легочная чума быстро распространяется, легко распыляется, а летальность у нее почти 100 %. К тому же начинается эта болезнь с легких симптомов и напоминает грипп, что затрудняет своевременную постановку диагноза и лечение, поэтому часто от появления первых признаков болезни до смерти проходит меньше 72 часов. Времени на подбор правильного лечения совсем мало. Опасность ситуации усугубляют новые штаммы чумной палочки, устойчивые к антибиотикам. В свете всех этих обстоятельств Центры по контролю и профилактике заболеваний США относят чумную палочку к особо опасным патогенам первого класса, то есть к числу крайне привлекательных для применения в биологических войнах или биотеррористических атаках.

На практике больные чумой не получали никакой медицинской помощи. Первые волны Черной смерти застигали общества врасплох, поскольку приносили незнакомое, острое и быстро распространяющееся заболевание. Еще не существовало ни административных, ни религиозных, ни медицинских учреждений, способных справиться с приливной волной болезней и смертей. Доктора и фельдшеры признавали собственное бессилие перед лицом нового недуга, потому что не понимали его природу и не могли излечить от него. Их было слишком мало, чтобы справиться с разразившейся катастрофой. В силу профессии они подвергали себя несоразмерно высокому риску и часто погибали во время вспышек эпидемии.

Нередко охваченные ужасом, как и все население, врачи пускались в бегство вслед за друзьями и родственниками своих пациентов, подальше от зачумленных городов. Еще одно ужасное следствие чумной эпидемии – она разрушала узы, связывавшие людей. И в результате больные чаще всего встречали агонию и смерть в полном одиночестве. Самое известное и, наверное, самое страшное свидетельство о чумных временах представляет собой «Декамерон» Джованни Боккаччо, который описал, что происходило во Флоренции в 1348 г.:

Не последней причиной ужаса, который чума вселяла в людей, было то, что эта болезнь сломала все привычные рамки, в которых средневековые общества привыкли взаимодействовать со смертью. Как объяснял историк Филипп Арьес, у всех народов Европы был целый комплекс верований, обрядов и ритуалов, служивший людям поддержкой перед лицом смерти. Эти установленные обычаем действия помогали утолить скорбь, примириться с утратой кого-то из членов семьи или сообщества, выразить соболезнования и почтить умершего. Совокупность всех этих практик составляла искусство умирать (ars moriendi) – систему наставлений, представленных в виде рисунков, гравюр, проповедей и книг, которые объясняли, как должно умирать благочестивому христианину. Сочинения такого рода назывались memento mori («помни о смерти»), и в них рассказывалось, кто должен быть рядом с умирающим в последний час, подробно описывалась процедура последнего причастия, которое совершал священник, и перечислялись необходимые похоронные ритуалы: обряжение тела, бдения у гроба, траурная процессия, заупокойная служба и отпевание, погребение в освященную землю и поминальная трапеза для друзей и родственников усопшего. Все эти обряды позволяли людям проявить солидарность и выказать уважение к человеческому достоинству.

Самым известным писателем в жанре ars moriendi был подвижник англиканской церкви епископ Джереми Тейлор, живший в XVII в. Его главные труды: «Как жить в святости» (The Rule Exercises of Holy Living, 1650) и «Как умирать в святости» (The Rule and Exercises of Holy Dying, 1651). Обе книги, весьма популярные как в Британии, так и в Америке, имели целью напомнить верующим, что жизнь земная полна опасностей и неизбежно пройдет, а значит, лучше потратить время на приготовления к жизни вечной. Нужно было обязательно привести все свои мирские дела в порядок и умереть с благодатью на душе и готовностью встретить Судный день. Книги Тейлора были учебными пособиями, объяснявшими, как подводить итог и материальной жизни, и духовной. Взятые же вместе они помогали верующим «приручить смерть» (термин Арьеса) – прямо смотреть костлявой в лицо, твердо зная, что правильно подготовились к встрече с ней.